Элита. Незаконченное дело - Абриль Замора

что Паула не могла справиться с Даниэлой, не было секретом. Она старалась не показывать этого, но проводила день, выполняя задания, которые, с ее точки зрения, граничили с эксплуатацией. Во время их выполнения она неизбежно немного ругалась на «своего менеджера», которая не была менеджером и вообще никем не была. Учиться тому, что называют обучением…

Я ни хрена не училась. Но что ж, опыт работы офисным планктоном, самым последним планктоном, конечно, как-то обогатил меня… Или, по крайней мере, вызвал желание спрятаться за школьной формой, не знаю, неважно… Я ненавижу Даниэлу. Я делаю так много дел, что никогда не укладываюсь в график и заканчиваю намного позже. Но я не в состоянии ничего сказать. Молчу, чтобы казаться эффективной и благодарной, но никогда не получаю ничего хорошего в ответ. Даже «как хорошо ты справилась» или «спасибо». Даниэла не знает таких слов… Единственное хорошее, что есть в этом клятом офисе, – это периодические встречи с Бруно в лифте. Он смешно шутит, или тычет указательным пальцем мне в поясницу, как будто из вежливости, или показывает мне смешной мем, и это хоть немного меня веселит и успокаивает. Важно ли иметь немного смысла жизни, чтобы справиться со взрослой жизнью? То есть если у тебя дерьмовая работа, но есть кто-то, кто помогает тебе справляться с трудностями, жить становится легче. Мысль об этом оставляет меня в плохом настроении, потому что я не хочу выглядеть зависимой психопаткой. У меня не должно быть таких мотивов и тем более таких сентиментальных… Но, вы знаете, я всегда была очень, очень влюбчивой… То есть, я не влюблена в него, нет, совсем нет… Но я фантазирую о нас в подсобке в конце смены… или у него в машине. У него синий Peugeot 2006 года выпуска… Но иногда я видела, как он нажимает маленькую кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы открыть дверь, с таким изяществом и независимостью, и, почему бы не сказать это, меня это немного возбуждало, да.

Паула верила в сказки. И она явно была современной версией Золушки в мире цифрового маркетинга: порабощенная принцесса, эксплуататорская мачеха и прекрасный или заколдованный… принц.

В один прекрасный день Даниэла сказала Пауле: «Ты собираешься взять только эти коробки с бумагами? Ты можешь взять еще пару, давай, пусть все увидят, что ты молодая!» В тот день, когда Паула была нагружена как мул, и все было будто бы против нее. В тот день она споткнулась и уронила коробки на пол. Точнее будет сказать, что она сама уронила их, и восстала против себя. Она распустила хвост, фыркнула, издала гортанный звук, тихий, но гортанный, и попыталась успокоиться. Она откинула волосы назад, фыркнула и опустилась на пол, чтобы собрать коробки и сделать вид, что ничего не произошло, как будто тот маленький приступ сдерживаемого гнева был миражом.

– Ты похожа на маленькую мышку, – сказал Бруно, проходя мимо нее. – Я могу тебе помочь?

– Нет, спасибо, уходи, уходи… Это часть моей работы.

– Давай помогу, подожди.

Он оставил свой кофе и хипстерский рюкзак на одном из столов и опустился на колени рядом с ней. Конечно, Паула видела миллион романтических комедий, в которых бедной девушке в очках – она не носила очки – ее кавалер помогает поднимать вещи – книги, документы или что-то еще, – и это снова запустило двигатель ее эротических фантазий. Они говорили о всякой ерунде. Она жаловалась совсем немного, чтобы не показаться плаксой. Но он поддерживал ее, и между собой они критиковали Даниэлу.

– Послушай, давай что-нибудь сделаем. Я помогу тебе донести эти коробки, и ты сможешь остановиться и выпить кофе, а еще лучше – чай с лаймом…

– Я не могу, я бы хотела… У меня перерыв только через два часа, и если Даниэла увидит меня…

– Если Даниэла увидит тебя, я скажу ей, что ты помогала мне, и ты будешь выглядеть великолепно…

– Ты так думаешь?

– Я уверен.

Он аккуратно помог ей с коробками и поставил стул, чтобы она могла отдохнуть, пока он готовил ей кофе с овсяным молоком. Затем он сел рядом с ней… Улыбка Бруно залила маленькую комнату, и Паула постаралась не выглядеть глупо, глядя на него.

– Знаешь, с самого первого дня я хотел тебя кое о чем спросить… Не отвечай мне, если не хочешь.

Сигналы тревоги полностью исчезли. Паула, откинувшись на спинку кресла и расслабившись, сидела, уткнувшись лицом в руки, как будто разговор был вполне обычным. Но ей не терпелось узнать содержание вопроса… Попросит ли он ее остаться? Что? Что? Что? Что? Что? Что?

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Разочаровал? Да, немного, но в любом случае вопрос от такого симпатичного и красивого парня был подарком, потому что давал возможность начать разговор… Он хотел узнать что-то о ней, а не о краткосрочных планах на кофе, но он проявил некоторый интерес… поэтому она попыталась быть искренней, но этот день был неподходящим для этого.

– Я действительно не знаю. Я не должна быть здесь… Это странно, не так ли?

Ко всем нашим мыслям и эмоциям ведет очень тонкая ниточка. Если потянуть за нее, есть риск, что все, что вы держите в себе, вырвется наружу, как пулемет из слов и чувств, расплескиваясь и пачкая все вокруг. Это не очень приятно, потому что внутренние рвотные позывы всегда сопровождаются слезами и лепетом. Паула заметила, что ее ответ напряг эту маленькую нить, и подумала, что если он спросит еще что-нибудь, то слезы, которые начали скапливаться в ее слезных каналах, хлынут наружу. Так и случилось.

– Но ты в порядке? Тебе нравится здесь?

Она хотела сдержаться, но не знала, какого черта скрывает все эти эмоции. Было ясно, что этот день не ее, и ни с того ни с сего она позволила себе расслабиться. Она, которая просто хотела притвориться, что уже взрослая и ответственная девочка. Да, она хотела, чтобы Бруно видел ее правильной, трудолюбивой и сильной девушкой. Но карточный домик быстро рухнул, разоблачив ее, и она начала плакать, говорить быстро, слишком быстро для любого смертного, кто попытался бы переварить это перечисление несвязных мыслей. Она не могла остановиться и чувствовала себя хрупкой и нелепой.

Я, вся такая глупая, должна была отшить его прямо там, на глазах у единственного человека, который меня интересовал. Не думайте, что это было шоу, это не так. Я просто не могла остановиться. Боже мой, какая неловкость – моя бабушка всегда говорила это слово. Я