Байки "Скорой помощи" - Андрей Шляхов

Падение могло быть самым разным. Намеренным, случайным, насильственным. Разной была высота, разным оказывалось место «приземления», разными были повреждения и разным был исход.

На памяти Данилова мужчина из соседнего дома вывалился из окна пятого этажа и остался жив. Неудачная попытка сооружения козырька над окном обернулась всего лишь переломом бедра, благодаря кусту сирени, на который упал «парашютист». «Парашютистами» на «скорой» называют всех, упавших с высоты, независимо от обстоятельств падения.

Случалось и иное. Женщина, мывшая окно на втором этаже, умерла до приезда «скорой», сломав шейные позвонки при ударе об асфальт. Кому как повезет…

Возле «башни», дома четырнадцать на Ташкентском бульваре толпился народ. Соседи, прохожие, один милиционер в майорском чине, должно быть – участковый. Как и полагалось, подъехавшую «скорую» встретили традиционным:

– Сколько вас ждать?! Там человек умирает!

«Парашютистка», которой, если верить карте вызова, было тридцать лет, лежала на козырьке, установленном над подъездом. Снизу была видна только безжизненно свисающая рука.

– Сейчас пожарные подъедут, помогут снять! – майор оказался единственным, сказавшим что-то дельное.

Данилов взял у Веры ящик с медикаментами, взбежал по лестнице на второй этаж, без труда пролез в окно (сказалась юношеская любовь к разного рода спортивным занятиям) и спрыгнул на козырек.

Женщина лежала на животе, неестественно вывернув голову. Левую руку она свесила вниз, а правую подвернула под себя. Черные волосы, черный, не по сезону теплый свитер, черные с серым кроссовки. На вид ей было лет двадцать – двадцать два.

Уже по положению головы Данилов понял, что она мертва.

В подтверждение своей догадки он присел около нее, осторожно попытался нащупать пульс на сонной артерии. Пульса не было. Оттянув поочередно веки кверху, Данилов заглянул в глаза «парашютистки», после чего поднялся на ноги и вернулся в подъезд тем же путем, каким и пришел, не забыв прихватить ящик.

За несколько минут его отсутствия народа внизу существенно прибавилось. Как в форме, так и в обычной одежде.

– Мертва, – коротко доложил Данилов давешнему майору.

– Положения тела не меняли? – осведомился майор.

– Обижаете, – ответил Данилов. – В карманах тоже не рылся. Законстатирую как неизвестную, сами потом разберетесь.

– Хорошо, – согласился майор.

– А вы-то чего все тут стоите? – полюбопытствовал Данилов, удивляясь тому, что представители власти не торопятся начинать осмотр.

– Фотографа ждем.

Издалека послышался вой пожарной сирены. Данилов сообщил майору номер наряда, подошел к машине, поставил ящик в салон и, усевшись спереди, сказал Петровичу:

– Отъезжай, сейчас здесь будет буря.

– Что такое? – спросил Петрович, послушно трогая с места.

– Пожарные будут ругаться с милицией. Те их вызвали, чтобы снять «парашютистку» с козырька, а сами теперь ждут фотографа, – объяснил Данилов.

– Так чего же поторопились с пожарными? – не понял Петрович.

– Тогда думали – может, жива еще.

– А она не жива?

– Петрович! – от изумления Данилов чуть не выронил наладонник. – Ты чего, белены объелся или «колес»? Будь она жива, мы с тобой сейчас что бы делали, а?

– Действительно, что это? – спохватился Петрович.

– Старость – не радость! – поддела его Вера.

– Молодость – гадость! – огрызнулся Петрович. – Слушай, Володя, мы тут с Верой поспорили – случайно «парашютистка» упала или намеренно спрыгнула…

– Ясное дело – намеренно, – ответил Данилов. – Тут и спорить нечего. Она же на козырьке лежала, под подъездными окнами. Из подъездного окна случайно не вывалишься…

– Вот видишь, Вер! – обрадовался Петрович. – Я прав был!

– А если она под кайфом была и полезла в окно бабочек ловить? – не сдавалась Вера.

– Володя, при ней сачок был? – поинтересовался Петрович.

– Заткнитесь вы оба, – посоветовал Данилов. – Нашли повод…

Будучи циником, Данилов не распространял свой цинизм на все вокруг. Должны же быть какие-то ограничения, барьеры.

Головная боль накатила внезапно – Данилов открыл рот, чтобы назвать Петровичу следующий адрес, да так и замер. Хорошо – ненадолго, никто – ни Петрович, ни Вера – ничего странного не заметили.

– Михальского, тридцать три, Петрович.

– Поликлиника? Что там?

– Госпитализация больного с инфарктом миокарда.

– Куда?

– Доедем – узнаем.

Поликлиника может сама получить для больного место в стационаре, а может оставить это дело «скорой». Разницы никакой.

Пока ехали до поликлиники, Данилов вспомнил свой, восьмилетней давности, визит к невропатологу их районной поликлиники…

Невропатолог оказалась старой, толстой, неопрятной, заторможенной и туповатой. Медсестра была похожа на нее как две капли воды, отличаясь лишь более молодым возрастом. С первых же минут у Данилова создалось впечатление, что обе тетки засели в душном пыльном кабинете только для того, чтобы обсудить друг с другом события вчерашнего вечера. Данилов терпеливо сидел в кабинете уже десять минут, а им так и не начали заниматься.

Сестра, вооружившись докторской печатью, усердно штамповала чистые бланки рецептов, а доктор что-то писала в амбулаторных картах, горой наваленных на ее столе и при этом рассказывала подробности своей вчерашней ссоры с молодой соседкой по лестничной площадке, имевшей привычку громко, на весь дом, врубать музыку. Соседку она ласково называла «этой тварью» и «прошмандовкой».

Через четверть часа Данилов осведомился:

– Я вам не мешаю беседовать?

Вопросом ему удалось переключить их внимание на себя. Далее последовал стандартный диалог:

– На что жалуетесь?

– На сильную головную боль…

– Так… – доктор бегло изучила тонкую даниловскую карту и обрадованно воскликнула: – У вас же посттравматическая энцефалопатия!

– Я в курсе, – признался Данилов.

– Головные боли при вашем диагнозе – в порядке вещей. Я выпишу вам седальгин…

– Спасибо, – поблагодарил Данилов, поднявшись со стула. – До свидания.

– Постойте! – властно приказала доктор.

Данилов вернулся к ее столу от дверей, надеясь, что сейчас его осмотрят и расспросят более подробно. Надежды не оправдались.

– Возьмите! – невропатолог протянула Данилову наскоро заполненный рецептурный бланк. – Штамп и треугольную печать поставите в регистратуре!

И снова уткнулась в свои бумаги, мгновенно потеряв к Данилову весь интерес. Сестра тут же завела какой-то рассказ. Данилов положил рецепт на край докторского стола и тихо вышел из кабинета.