Особо опасная особь - Андрей Плеханов

— Улучшил?

— Ну да, улучшил.

— А потом пытался пристрелить? И вся работа насмарку…

— Мы не знаем, что там было на самом деле, — веско заявил Умник. — У нас есть только приблизительные выкладки, рабочая гипотеза. Единственный, кто может нам все рассказать, это сама Лина, но почему-то мне кажется, что просто так рассказать она не захочет.

— Надо притащить ее сюда, связать, сделать ей небольшое мнемосканирование.

— Ага. И побудить девочку к обороне. Кто-то только что до смерти ее боялся.

— Точно, — Ушастый поскреб пальцами в темечке. — Как-то я забылся. Валить отсюда нужно, вот что. Это самое умное, что мы можем сделать.

— Нет, нет. Нам нужно прикинуть, как все это можно использовать.

— Использовать? Да ты что? Говорю тебе, с этим не шутят. Мы сунули нос не в свое дело — настолько не свое, что хуже не бывает.

— Подожди, — судя по лицу Умника, в мозгах его шел энергичный мыслительный процесс. — Значит, сейчас у нас есть живые клетки Лины. Есть?

— Есть.

— Ив каждой из них — набор хромосом с вшитыми кластерами. Да?

— Ну да, — неохотно согласился Ушастый.

— Ты можешь воспроизвести все это дело? Эти боевые геноприсадки? Вырастить их из клеток?

— Ты шутишь?! — Ушастый хлопнул ладонью по столу. — Для этого двадцать таких лабораторий нужно, как у меня, и человек двадцать спецов, и лет пять времени, и десять миллиардов баксов. И то вряд ли получится. Переделанный хромосомный набор — это только конечный продукт. Если даже удастся его реплицировать, толку будет мало. Для того чтоб сделать работающую присадку, нужны свежие стансовские генчики. Свежачок! То есть их надо брать от живых инопланетных тварей, понял? А сколько стоит самая маленькая стансовская зверушка, знаешь? У, брат, кучищу денег она стоит — нам такие бабки и не снились. А еще, чтоб потом с этой зверушкой работать, нужна специальная аппаратура, потому что организмы со Станса превращают все земное в кучу бесформенной блевотины — сразу, стоит только к ним притронуться. Вот так-то, брат.

— Итак, что же у нас здесь есть? — Умник ткнул пальцем в экран.

— Да ничего путного. Клетки секрета слюнных желез и слущенный эпителий ротовой полости переделанной девочки. При желании я могу культивировать их в питательной среде месяца два. Если ты подкинешь мне миллиончик, могу попытаться вырастить эмбрион этой девочки. Только лучше уничтожить все это на хрен.

— Информация, — сказал Умник. — Здесь есть информация о ее геноме?

— Есть.

— Это для нас самое главное. Самый ценный продукт. Добери всю информацию, какую возможно, и побыстрее — начинай прямо сейчас. Потом спиши информацию на диск, спрячь его в надежное место и убей все сведения на компьютере. Уничтожь биоматериал. А я, пожалуй, пока скатаюсь в приличный город и узнаю кое-что, что может нам пригодиться.

— Ладно, как скажешь…

Ушастый тяжело вздохнул и принялся за работу. А Умник пошел седлать байк.

Лина проснулась от трелей мобильника. Телефон валялся под кроватью — там ему самое место. Лина сонно потянулась рукой, нашаривая истошно голосящее устройство, не дотянулась, откинула покрывало, с недоумением обнаружила, что лежит в постели в полном одеянии, болезненно вспомнила подробности вчерашнего дня, скатилась с кровати, очутившись на полу на четвереньках, полезла рукой в пыльное подкроватное пространство, цапнула телефон.

Что за черт? Кто звонит в такую ранищу? Кто вообще может знать номер ее мобильного, который она купила после возвращения с астероида неизвестно зачем, которым ни разу не пользовалась, номер которого не дала никому.

Вчера она отключила компьютер и видеофон — главные каналы связи с внешним миром. Упала в постель не раздеваясь и отрубилась насмерть. И все же ее достали. Умник? Это он? Умник — крутой хакер, для него узнать номер ее сотового — раз плюнуть.

Сейчас она ему выдаст по полной программе…

Лина активировала телефон, глянула на номер, высвеченный автоопределителем и сморщилась как от горькой пилюли.

Отец.

Он точно не знал номера ее сотового. И вот выкопал откуда-то. Значит, сильно его припекло. И значит, ей опять предстоит выслушивать очередную занудную гадость.

— Да, пап, — хриплым спросонок голосом сказала Лина.

— Хелена! Как у тебя дела?

Лина скривилась. Терпеть не могла, когда ее называли дурацким польским именем. На такое способен только отец. Знает, как ее достать…

— Все нормально, пап. Откуда ты знаешь этот номер?

— Хелена! Пожалуйста…

— Лина! — заорала она. — Сколько раз я просила тебя — не зови меня Хеленой!

— Хорошо, хорошо, Лина. Извини. Слушай, Лина, дорогая, приезжай в мой офис, пожалуйста.

— Что, прямо сейчас ?

— Да! Немедленно! Я тебя жду! Очень тебя прошу!!!

Отец словно с катушек съехал. Очень все это на него не похоже — и утренний звонок, и громкие просительные интонации, и даже порядок слов. Похоже, случилось что-то действительно из ряда вон выходящее.

— Что такое, пап? Что стряслось?

— Извини, не могу по телефону…

— Я сейчас перезвоню тебе по видео.

— Не надо! Не теряй времени, Лина! Приезжай быстрее, я жду!

— Пришлешь за мной машину?

— Нет, извини, не получится. Приезжай сама. Странно, странно. Так странно, что даже любопытно. И тем более значит — нужно ехать.

— Ладно, — сказала Лина. — Через час буду. Раньше не получится.

* * *

Через час. Легко сказать. О сабвее даже думать противно после вчерашнего, на такси — только время терять, такси ныне сплошь черепахи-водородники. Впрочем, и на своей проданной “бээмвэшке“ она вряд ли сумела бы проехать по городу достаточно быстро — десять утра, самые пробки на дорогах…

Существовало одно средство передвижения, способное помочь.

Байк. Как славно они прокатились вчера с Умником. Та поездка — лучшее впечатление дня, хотя и поцелуйчик тоже оказался неплох… Хм… Увидел бы папа, как она целуется взасос с марджем. Поцелуй мог кончиться чем-то большим, непременно дорос бы до постельной сцены, если б мардж не начал отчаянно тормозить. Может, он импотент? У них, марджей, вся физиология порушена химией и геноприсадками. Да нет, вряд ли. Умник и импотент — не сочетается как-то. Просто он устал. Очень устал.

Лина врубила комп, вошла на сайт компании “Все, что хотите, за двадцать минут”. Название длинное, неудобное, но, заметим, вполне соответствующее сути. Влезла в каталог мотоциклов, потратила пять минут на его изучение и выбрала “Сузуки”. Не “Урал”, конечно, и не “Харлей”, но нечто вполне приличное, к тому же вполне укладывающееся в сумму на ее карте — пятьсот тысяч вместе с доставкой. Умник, считай, подарил ей вчера эти пол-лимона (вместе с жизнью), и стоило потратить их на что-то действительно путное. Путное и нужное. Нужное и красивое. Лина сделала заказ, перевела деньги со счета и в первый раз за несколько месяцев почувствовала кайф от хорошей покупки. Магазинная эйфория — лучшее лекарство от депрессии. Для женщин, во всяком случае. Когда-то она лечилась этим средством регулярно — особенно во времена поездок в Европу с Виктором Дельгадо, богатейшим бонвиваном, не жалевшим денег для красивой девочки. Тогда она могла позволить себе многое. Знала б — купила бы себе пару байков про запас. Впрочем, черт с ним, тем бездумно-счастливым прошлым, лучше бы не было его совсем — глядишь, обошлось бы без того дерьма, что вылилось на Лину следом.