Путь слез - Дэвид Бейкер

* * *

Следующим утром Вила разбудили расстроенные Карл и Ион-первый. Они сообщили, что трое или четверо самых младших, в том числе Мария-младшая и Марта, сестра Лукаса, заболели и у них сильный жар. Вил поднял Петера с травяного ложа, и они вместе помчались на отчаянные стоны.

Девочки сильно взмокли в бреду и бессознательно ворочались по земле. Мария-младшая дрожала, ее дыхание было очень скорым, пожелтевшие глаза закатились под лоб. Марте было не лучше. Петер, склонившись на колени, взял Марию-младшую на руки. Он сорвал стебелек мака, все еще хранящего предрассветную росу на лепестках, и с молитвой на устах положил цветок девочке на грудь.

Вил споро вытащил котомку брата Лукаса с травами и протянул Петеру.

– Вот, у меня есть кой-какие лекарства.

Петер просветлел и нежно уложил Марию на короткое одеяло. Глаза его прищурились, пока пальцы перебирали флаконы и сосуды.

– Карл, принеси воды. Быстро. Нам нужно заварить травы, так, немного базилика, тмин и шалфей, да-да, это поможет лучше всего, обязательно поможет.

– Тут у меня, – посоветовал Вил, – есть щепотка belladonna atropa. Деревенский священник сказал давать ее моей матери от лихорадки, и…

– Нет, мальчик мой, нет. Ты его неправильно понял. Это лекарство нам не подходит, ежели только ты не намереваешься лечить смертью. – Петер высыпал содержимое сосуда и расшвырял смертоносное снадобье по мокрой траве. – Нам не надобно сего дьявольского зелья.

Оторопев от действий священника, Вил злобно уставился на него. У него вдруг пересохло во рту.

– Что взбрело тебе в голову, старый… старый безумец? Отрава? Неправда!

– Именно отрава. Я, кажись, ясно выразился. Чего ты так всполошился, парень?

Даже в мутном утреннем свете было видно, как побледнел Вил, и над его бровями выступили капли пота.

– Н-но… священник велел давать ее матери… и…

– Послушай меня, – мягко перебил его Петер, встревоженный тем, как Вил резко поддался ужасу. – Уверен, что твоя память чуток тебя подводит. Какими бы злобными ни были намерения священников, никто из них не способен был бы дать живой душе вот это, и…

– Но он дал, дал! Он сказал, что это положит конец ее лихорадке. – Вил заломил руки и обезумевши оглядывался по сторонам, на оторопелые лица вокруг себя. – Это он дал, клянусь вам.

Юноша медленно пятился назад, а затем побежал вон из лагеря в лесную тень.

Карл возвратился с водой, и взволнованный священник стал готовить настойку.

– Юный отрок, – обратился он, – не припомнишь ли ты название снадобья, которое ваш священник посоветовал давать матери?

Карл на минуту задумался и беспечно ответил:

– Кажется, какой-то отвар травы, называемой Bella… Bella Atrop… Я не помню точно… А почему ты спрашиваешь?

Петер чуть не выронил чашу. Его лицо потемнело от гнева. Он сжал губы и сдавленно выдохнул сквозь напрягшиеся ноздри, но придержал слова. Бросив скорбный взгляд на лес, он дал милосердный ответ:

– Да так, ничего.

Рано вечером того же дня холодная рука смерти лишила верных друзей одной души. Мария-младшая сделала последний вдох и теперь, безжизненная, без кровинки в лице, лежала на просохшей траве. Бедная Марта тоже сдавала, и при виде осунувшегося лица Марии она рыдала от страха. Двое остальных больных также лишились присутствия духа, поэтому Петер предложил с рассветом отнести этих троих в деревушку, замеченную им неподалеку.

Но прежде чем звезды успели отыскать каждая свое место на небе, бедняжка Марта тоже упокоилась духом. Любящие руки омыли тела девочек в темном Рейне и нежно положили их в мелкие свежевскопанные могилки. Горько плачущие дети почтительно стояли на берегу реки, залитом лунным светом, и смотрели на каменные холмики, пока Петер с тяжелым сердцем обращался ко Всемогущему.

– Pater, Filius, Spritus Sanctus… О, Господи всего творения, мы не знаем, почему Ты отнял Свое всемогущество от сих слабых и беспомощных. Мы не знаем, почему Великий Лекарь не всегда исцеляет. Мы так мало понимаем Тебя, но Ты все равно – наш Бог. Помоги нам понять, чтобы мы смогли любить Тебя глубже. Ныне мы умоляем Тебя: избави сии покойные души от геенны огненной и прими их в Свой небесный чертог навеки. Аминь.

Вил стоял поодаль. Его все еще мутило от предательства Пия, и он смотрел на заплаканных соратников с некоторым презрением. Свою личную скорбь и разочарование он держал внутри, и кипел невысказанным гневом. Мысль о том, как он в своем невежестве доверился негодяю, еще сильней питала его ярость. Он жаждал отмщения и поклялся, что больше никогда никому не поверит.

Между двумя могилами в обнимку с Соломоном, всхлипывая, засыпала Мария. Другие медленно разбрелись по своим травяным постелям у дороги и печально смотрели на ночное небо теперь уже позднего июля. Только беспокойный стон Петера нарушал тишь той скорбной ночи, и вскоре все крепко уснули.

Около заутрени путники пробудились от шума птиц и приступили к утренним обязанностям. После печального прощания лихорадочных детей отправили в ближайшую деревушку с несколькими сопровождающими, а остальные занялись завтраком. Скоро над потрескивающим костром задымилась парочка угрей, а в котле закипела похлебка из трех хороших свежих брюкв. Петер закончил утренние молитвы и тихо вернулся в общий круг. – Ну же, отец Петер, – притворно улыбнулся Томас, – разреши нам сию загадку: скажи, как нам с помощью этих смертей лучше понимать твоего Бога.

Вил пристально посмотрел на угнетенного священника и приблизился к Томасу. Петер взглянул сначала себе под ноги, затем на любимую Марию, которая крепко сжимала его костлявую руку в своей. Он погладил Соломона по голове и вздохнул. – Я… я не знаю, как тебе ответить, сын мой. Я просто не знаю. Довольный воображаемой победой, Томас хмыкнул и пошел к дальнему краю стоянки.

Дети быстро справились со скудными долями рыбы и похлебки и к возвращению сопровождавших из деревни успели собрать вещи. Все накрепко привязали деревянные распятия к веревочным поясам и терпеливо ожидали, когда Вил объявит всем выступать. Петер заставил себя занять надлежащую позицию, но память о двух девочках, которых он накануне предал земле, об их бледных лицах и багровых губах, мучила его разум. Он обратил на могилы последний взор и покачал головой.

В тот день крестоносцы шагали на юг в молчании. Ничто не отвлекало их от собственной усталости, разве что случайный коробейник или мимоходный паломник. Петер, желая оставить события прошлого там, где им полагается быть – в прошлом, – грузно навалился на посох и почесал Соломона за ухом.

– Да, Карл… у меня для тебя плохая новость.

Карл быстро подбежал к священнику.

– Плохая новость?

– Я отгадал твою загадку. – Он слабо улыбнулся.

Круглое лицо мальчика отразило сильную досаду. Он разочарованно пнул ногой камень, подняв облачко пыли.