Авиньонский квинтет. Ливия, или погребённая заживо - Лоуренс Даррелл

Гален обвел взглядом своих гостей, на лицах которых отражались разные эмоции — от вежливого непонимания до скептицизма. Феликс слушал своего дядю с изумлением и страхом, Ливия — с робким сомнением, не издевается ли он над принцем? Остальные просто смутно представляли, о чем речь, и вообще им было безразлично, правду говорит Гален или врет. Лишь принц, казалось, получал удовольствие от рассуждений Галена и был хорошо знаком с обсуждаемой ситуацией. Его умное смугло-серое лицо то и дело испещряли мелкие складочки — от улыбки, такие складочки получаются на тонких шелковых платках. Он спросил с азартом:

— А что контракты, а? С P.G.[117]

Лорд Гален кивнул.

— Я как раз к этому веду. Напоследок мы обсудили финансовое положение его партии. Оно, мягко говоря, ненадежное, потому что ему противостоят мощные силы, которым требуются совсем иные лидеры во главе страны. Если он не получит власть, тогда прощай мечта о новом еврейском государстве! Я задумался. Стал прощупывать его на предмет иностранных инвестиций. Знаете, что он сказал? Что непременно предоставит солидные концессии тем, кто выручит его сейчас. Я взвесил еще раз то, что было обговорено, и понял, что ситуация складывается весьма многообещающая — и для меня, и для моих партнеров. Но я привык действовать с оглядкой, поэтому еще раз прощупал почву. И окончательно убедился, что такой случай выпадает раз в жизни: мы пополняем партийную кассу, а позже эти вливания принесут нам баснословные концессии. Я со многими советовался, одни твердили, что я спятил, другие, что ему нельзя доверять. Однако мои аргументы возымели свое действие, и мы надеемся в ближайшее время подписать соглашение, он одержит победу на выборах, в основном, благодаря нам; а пока документ, над которым мы бились полночи, был торжественно подписан мной и им в присутствии свидетелей. Документ у меня здесь, и я собираюсь показать его вам.

Взяв в руки картонный тубус, он извлек оттуда свернутый лист бумаги, который развернул и продемонстрировал гостям. Документ был отпечатан на машинке, а внизу красовалась впечатляющая сургучная печать с орлом. Прочитать текст издалека было невозможно, а Гален, продемонстрировав драгоценный документ, вновь бережно уложил его обратно в тубус, радуясь своей расторопности, о чем свидетельствовала его довольная улыбка. Принц сделал вид, будто аплодирует необыкновенной предприимчивости хозяина дома.

Ливия заявила, что ей нехорошо и, судорожно прижав к губам салфетку, вышла из-за стола, — ничего страшного, успокоила она собравшихся, просто надо подышать свежим воздухом. Остальные тоже вскочили, готовые помочь, но им было велено оставаться на месте. Ослушалась только. Констанс.

— Ничего страшного, но лучше мне пойти с ней, — сказала она. Девушки отправились в сторону газонов и остановившись возле зеленой сочной лужайки, Ливия бухнулась на колени, потом легла и скорчилась, медленно поворачиваясь с боку на бок. Эти устрашающие судороги на самом деле были вызваны неодолимым приступом смеха, бедняжке даже пришлось впиться зубами в кулак, чтобы хоть немного совладать с собой. Сестра, присев рядом на корточки, с улыбкой смотрела, как Ливия катается по траве, и терпеливо ждала, когда та устанет смеяться. Но вот, достав носовой платочек, Ливия вытерла глаза. — Старый дурак дает им деньги, — произнесла она все еще дрожащим голосом. — Представляю, как они веселились. — Переводя дух, она поднялась с земли и позволила Констанс отряхнуть ей платье. — Я боялась, что лопну от хохота прямо на глазах почтенных гостей и придется объяснять, что на меня нашло. Прости, я не хотела. Но это же дико смешно.

Констанс мало занимали проблемы Германии, и она не очень представляла, что там происходит, так ей было спокойнее. Взяв сестру под руку, она повела ее назад. В столовую они вошли в тот момент, когда принц говорил:

— У меня тоже есть автомобиль для багажа, но это грузовик, потому что вещей слишком много.

Он вздохнул. На самом деле, как выяснилось позже, речь шла об очень большом фургоне — вроде фургона для перевозки мебели. Помимо вещей принца, в нем размещались также трое слуг. В тот вечер фургон в сопровождении любезного полицейского уже доставили в Авиньон, к отелю, где обосновался принц. Египетское посольство сообщило авиньонским властям, что принц совершает путешествие по Франции.

Французские таможенники испытали легкий шок, исследуя содержимое фургона; все сундуки принца были из редких пород дерева, обиты разноцветным шелком и украшены тонкой филигранью. Были там и роскошный гроб, достойный самого Тутанхамона, и дорогие столы для бриджа, посуда и столовое серебро, которых хватило бы для банкета на тридцать персон. Когда позднее принц показывал своим новым молодым друзьям эти чудеса, в том числе четырех своих любимых соколов (на случай, если ему захочется устроить охоту), он пояснил, что все эти излишества (с точки зрения простых смертных) для египетского принца — прискорбная необходимость, ибо никогда не знаешь, что тебя ждет. Никогда. Однако, повторяю, эти откровения прозвучали позже, когда принц более тесно познакомился с молодыми людьми.

Но вернемся в шато Галена. Несколько минут все сидели молча, а потом перешли к коньяку и сигарам, Гален громко грыз орехи, продолжая рассуждать об инвестициях. И опять хрупкий принц всех удивил, налегая на коньяк не меньше остальных.

— О другом нашем деле — о спрятанных сокровищах — мы поговорим позже! — добродушно, даже весело проговорил он, чем уязвил Катрфажа, смотревшего на него во все глаза.

Клерк успел изрядно напиться, отчего пришел в крайнее возбуждение, и все понимали, что он может отмочить какую-нибудь глупость. Феликс, глядя на него пытливым и одновременно нежным взглядом, ждал: разразится он страстной речью, насчет тайных сокровищ или нет. По правде говоря, молоденького француза, человека весьма чувствительного, раздражал скептицизм принца, эти его улыбочки. А ведь работа, которой они занимались, весьма серьезна, так почему же, недоумевал бедный малый, почему лорд Гален не поставит этого египтянина на место, не объяснит ему, что к чему?! Но тот посиживал себе, катая хлебные шарики, и о чем-то размышлял, тем временем улыбка принца становилась все более ироничной.

— История эта очень давняя, — заговорил наконец лорд Гален. — За этим сокровищем кто только не охотился; денег извели на поиски — не сосчитать, и все напрасно. Этим занимались весьма крупные, специально созданные консорциумы. Но лишь совсем недавно были найдены документы, которые, возможно, помогут нащупать правильный путь к цели. Сокровище, вернее сокровища, наверняка существуют и точно известно, что исчезли они во время судов над еретиками-тамплиерами. Учтите, тамплиеры были банкирами королей, в их руках скопились несметные богатства. Судя по судебным документам, расшифрованным и опубликованным в Тулузе, палачей куда больше интересовали финансы грешников, чем их религиозные убеждения. Куда же подевалось Сокровище тамплиеров? С ересью разобрались быстро — инквизиция хорошо знала свое дело; но казначей короля Филиппа Красивого желал выудить у тамплиеров, куда они, черт возьми, всё попрятали. Вот почему так затянулись судебные разбирательства, хотя с тамплиерами можно было бы разделаться за два-три месяца. Чего добивались эти изуверы? Они надеялись получить хоть какую-то зацепку, которая навела бы их на сокровища. Королю требовалось только это — ибо казна его была пуста.