Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина

Человек-игла сбился с шага (который, несмотря на штатское платье, все равно выдавал в нем военного).

– На Фаянсовой? – переспросил молодой человек с некоторой растерянностью и даже, как показалось Александру, с неудовольствием.

– Именно так, милостивый государь.

Явился седой служитель в каком-то буром балахоне, и сопровождающий сказал ему что-то вполголоса. Служитель ответил: «Есть!» – и исчез.

– Не угодно ли вам присесть? – спросил человек-игла, кося одним глазом на Амалию, а другим – на Александра, который застыл у окна, тяжело опираясь на трость.

Амалия покосилась на продавленные стулья, поставленные специально для посетителей, и ответила отказом. Барон Корф отвел глаза. В глубине души офицер досадовал на то, что все здесь так скверно, гадостно устроено, что пол давно нечищен и грязен донельзя, и окна в толстой стене, как тюремные, забраны решеткой, так что сквозь них едва сочится скупой петербургский свет. Все это возмущало его, а еще больше, казалось Александру, должно было оскорблять Амалию, которая – одна ее королевская осанка чего стоила! – не должна была иметь ничего общего с этим отвратительным местом.

Но вот скрипнула дверь, и вернулся служитель. За ним другой, молодой, служитель вез каталку, накрытую простыней в темных пятнах, похожих на кровь.

– Прошу-с, – произнес пожилой служитель и неизвестно зачем улыбнулся в усы.

Даша дрожала всем телом. Молодой служитель откинул простыню – и Александр похолодел.

На каталке лежал второй террорист с канала. Глаза у него были открыты, вокруг рта с безвольно отвисшей нижней челюстью запеклась кровь.

– Кого ты привез, дурачина? – в раздражении, брызгая слюной, закричал человек-игла. – Я же сказал: тело с Фаянсовой!

– Виноват-с, – вроде как с неудовольствием ответил старик и опустил простыню на тело погибшего. Но глаза у него при этом как-то странно блеснули.

И Александр понял. Так вот для чего находился тут человек-игла – следить, кто именно явится опознавать труп убийцы, и, уж конечно, доложить куда следует о результатах, а может, даже и арестовать любопытных. Наверняка приход хорошо одетой барышни со спутниками, интересующихся каким-то задушенным с окраины, возбудил подозрение, и поэтому человек-игла решил с наскоку ошеломить их, предъявив им не то тело.

– Сударыня… – пролепетала Даша, привалившись к стене, – мне… мне нехорошо.

И Амалия тотчас же метнулась к ней, и сунула ей нашатырь, и стала вполголоса успокаивать ее:

– Даша, если нам посылаются такие испытания, из них надо выходить с честью… С честью, понимаешь? А прятаться – от этого ничего хорошего не будет…

– Кто это был, сударыня? – дрожащим голосом промолвила горничная. Она все еще не могла опомниться.

– Не знаю, Дашенька. – Амалия неловко погладила ее по руке.

– Я знаю, – подал голос Александр. – Нам показали второго мерзавца, из-за которого вчера все случилось и который едва не убил меня. – Произнося эти слова, барон в упор посмотрел на человека-иглу, словно на самом деле считал мерзавцем его.

У того забегали глаза, он растерялся и, пробормотав извинения, вышел. Через минуту вернулись служители с каталкой, которая на сей раз была накрыта почти чистой простыней. Александр подошел ближе. Простыня поднялась…

Молодой человек, лет двадцати трех или около того, лицо, очевидно, в жизни было симпатичным и открытым, но теперь его черты были искажены и представляли малоприятное зрелище. «Потому что его душили», – вспомнил Александр. Но тут Даша сдавленно ахнула, пошатнулась, и он едва успел подхватить ее.

– Это ничего, это бывает, – сочувственно сказал старый служитель. – Ефим! Позови-ка доктора, тут барышне дурно.

Пришлось усадить Дашу на один из грязных стульев, и Амалия стала хлопотать вокруг нее. Наконец горничная открыла глаза.

– Он? – тихо спросила Амалия.

Даша кивнула и залилась слезами.

– Ступайте, – сказал Александр служителям, – вы больше не нужны.

Каталка заскрежетала прочь. Даша, сникнув на стуле, тихо плакала. Амалия стояла возле нее, и выражения ее лица Александр не понимал. В дверь вошел доктор, распространяя вокруг себя резкий запах табака.

– А, уже пришли в себя… Так-с… Позвольте вашу ручку, барышня.

Он посчитал пульс и кивнул с ученым видом.

Даша хлюпнула носом:

– За что же его, Амалия Константиновна? Он такой хороший был… Неужели, чтобы ограбить? Да у него при себе разве что часы были… серебряные…

Доктор кашлянул.

– Никаких часов на теле не обнаружено, – сообщил он. – Равно как и денег.

Даша сдавленно застонала.

– Я обязан спросить об имени, – продолжал медик. – Надо известить родных, сообщить в полицию…

– Николай Петров, – ответила за Дашу Амалия. – Проживал в… Даша, где он жил?

– Васильевская часть, – прошептала Даша. – Средний проспект, дом Берни… или Бернье… не помню… – Девушка снова залилась слезами. – Его мать Настасья Ивановна, спросите, там все ее знают… У нее лавочка… шляпки и перчатки… Господи, за что же ей такое наказание? Ведь сын у нее один был…

Александр молчал, чувствуя себя совершенно лишним. Шляпки и перчатки… Один сын… И опять, опять молодого человека резануло по сердцу, что он постоянно оказывается в тех местах, где мог бы находиться в совершенно другом качестве, повернись все чуть-чуть иначе.

Ведь и его труп мог бы лежать на каталке под грязной простыней… И уж, конечно, никакая невеста не пришла бы его опознавать. Мать бы лежала в обмороке… она бы, разумеется, никуда не поехала… Пришлось бы улаживать формальности отцу, и тот стоял бы тут, сняв фуражку… с дрожащими губами… и отвечал бы на вопросы того же доктора или другого, какая разница… А гробовщики бы наперебой предлагали ему свои услуги, едва он вернулся бы в гостиницу… В точности как это происходило со Львом.

– Боюсь, если вы лишь его невеста, а не супруга, ваше свидетельство могут не принять во внимание, – серьезно и мягко говорил Даше доктор. – У него есть родные? Я имею в виду, кровные?

– Только мать. – Даша стала искать платок, чтобы вытереть слезы, и не находила.

Амалия поспешно подала ей свой.

– Лучше, чтобы мать приехала опознать тело, – сказал доктор. – Ей придется ответить на разные вопросы. Все-таки три дня… – Медик осекся.

– Что три дня? – Амалия обратилась в слух.

– Молодой человек был убит три дня назад, не меньше, – пояснил доктор. – А тело обнаружили только вчера.

– В газете этого не было, – удивленно заметила Амалия.

Доктор улыбнулся.

– В газетах много чего нет, барышня… Должен сказать…

Однако Амалия не дала Александру дослушать, попросив его проводить Дашу до экипажа.