Восстание Феникса - Татьяна Бочарова

– Супер! Ты и картошку жарить умеешь?

– Как видишь.

– Это в стройбате научили?

– Жизнь научила, – философски изрек я.

Аня пришла через полчаса. К этому времени картошка была готова, румяная, с хрустящей корочкой. Она заглянула в кухню и радостно всплеснула руками.

– Ой, картошечка! Жареная! Обожаю! – Аня кинула на меня сияющий взгляд. – Артем, это ты постарался? Мой Сашка сроду к плите на пушечный выстрел не подойдет.

Я скромно промолчал.

– Учись, – сказала Аня Морозову. – Смотри, ему лет всего ничего, а какой хозяйственный.

Тот скривился, но промолчал. И тут меня ждал еще один триумф. Аня пошла мыть руки, и вскоре из ванны донесся ее восторженный крик. Я понял, что обновленный унитаз покорил ее сердце. Она выбежала из ванной, на лице ее был написан восторг.

– Как это у тебя вышло? Я сто раз пыталась отмыть ржавчину и грибок, но у меня ничего не получалось. Наверное, сил нужно больше.

– Наверное, – все так же скромно согласился я.

Мы пообедали картошкой, к которой Аня достала банку соленых огурцов и вкусную нарезку ветчины. Аня все восхищалась моей хозяйственностью, так что под конец мне уже стало неловко. Подумаешь, почистил унитаз и пожарил картошку, эка невидаль! Морозов сидел надувшись, однако картошку ел с аппетитом, вовсю хрустел огурцом, демонстрируя отменный аппетит.

После обеда Аня села проверять тетради. Мы с Морозовым включили в соседней комнате телевизор. На экране шел какой-то боевик, стрельба, крики, горы трупов. Морозов сразу втянулся в просмотр, а я не мог найти себе места. Тревога одолевала меня все больше и больше. Как там Регина? Скрипник уже должен был прийти. Вдруг он начнет докапываться до нее, угрожать, и у нее снова поднимется давление и сердце разболится? И во всем этом виноват я – угораздило меня припереться к ней в квартиру спасать свою шкуру. Я потихоньку встал и пошел к Ане.

– Можешь позвонить Регине Сергеевне?

– Сам позвони, – удивилась она. – Телефон мой возьми и позвони. И почему ты называешь ее по имени-отчеству, а не бабушкой?

– Так у нас повелось. Позвони ты, спроси, как она себя чувствует. Мне она не скажет, если что-то не так, а я волнуюсь.

Анино лицо стало серьезным.

– Ты такой заботливый. Я просто восхищаюсь тобой. Регине Сергеевне повезло. Но она это заслужила.

Она взяла телефон и набрала Регину. Та ответила сразу же.

– Да, Анюта.

По ее голосу, который слышался в динамике, я сразу понял, что дело скверно. Голос был нарочито бодрый, но заметно дрожал. Наверное, следак там вовсю свирепствует, задает разные провокационные вопросы, а она, бедная, не знает, как отвечать на них, чтобы не проколоться и не подставить меня. Захотелось немедленно бежать к Регине, спасать ее. Но кого я мог спасти? Меня бы самого кто-то спас. Аня коротко поговорила с Региной, спросила, как она себя чувствует, чем занята.

– Гости у меня, – лаконично ответила та.

– Да, да, помню. – Аня выразительно посмотрела на меня, мол, будешь разговаривать?

Я отчаянно замотал головой. Она кивнула и стала прощаться. Ее разговор с Региной нисколько меня не успокоил, наоборот, только прибавил страху. Я ходил по квартире взад-вперед, как тигр по клетке. Зашел на кухню, перемыл тарелки и сковородку. Взял швабру и начал протирать пол. В дверях показалась Аня.

– Артем! Ты что делаешь? Оставь, я сама.

– Да я уже почти закончил.

– Оставь. – Она мягко, но настойчиво вытащила швабру из моих рук и вернула на место, в угол. – Сядь, посидим.

Я нехотя уселся за стол. Аня села напротив.

– У тебя что-то случилось? Плохое?

– Нет. С чего ты взяла?

– Вижу. Ты весь как натянутая струна. Тебе не нравятся бабушкины гости?

– Не нравятся, – честно признался я.

– Почему?

– Они отнимают у нее много сил.

– Понимаю. – Аня кивнула.

Я подумал, что совсем не воспринимаю ее как женщину. Скорее, как друга, с которым можно душевно поговорить или на худой конец просто помолчать.

– На выходных сходим куда-нибудь? – спросила Аня просто, будто речь снова шла о помывке унитаза.

– На выходных?

Я представил себе, что на выходных могу быть уже в СИЗО, и мрачно усмехнулся. Аня по-своему истолковала мою усмешку.

– Я тебе не нравлюсь? Слишком старая, да? Ты стесняешься куда-то идти со мной?

– Какая ты старая? Не говори глупости. Просто… я еще не знаю своих планов на выходные.

– Ясно. – Я видел: она не слишком поверила тому, что я сказал.

В глубине ее глаз затаилась печаль, но больше она ничего не сказала. Встала и молча ушла к своим тетрадкам. На смену ей явился Морозов.

– Эй, а пирожки ты умеешь печь? Пирожков хочется.

– Ага, и коров еще доить. Как кот Матроскин.

– Не умеешь, значит, – ничуть не обиделся Морозов. – А жаль.

Он больше не казался мне таким уже противным, парень как парень. Конечно, избалованный маменькин сынок, но это уж не такой великий грех. Было бы кому баловать. Остаток дня и вечер мы с Морозовым мирно смотрели телик, резались в танчики и помогали Ане составлять отчетные таблицы на компьютере.

В половине одиннадцатого я уже лежал на своей раскладушке. Регина так сама и не позвонила, а я боялся просить Аню, чтобы та набрала ее. И сам звонить боялся. Вдруг этот дотошный следак остался у нее на ночь и устроил засаду…

Из крана тихонько капала вода, раскладушка скрипела при малейшем моем движении. Мне было жарко. Лоб взмок. В довершение всего под окном протяжно завыла сигнализация какой-то машины. Я понял, что эта ночь точно будет бессонной, и смиренно застыл на раскладушке, пялясь открытыми глазами в натяжной потолок…

Регина захлопнула дверь за Скрипником и посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Он просидел у нее восемь часов. Восемь! Обшарил все углы, заглянул во все шкафы. Тщательно осмотрел все картины, некоторые сфотографировал. Снова спрашивал, был ли в школе роман у Соболева. Интересовался, нет ли у Регины телефонов его бывших одноклассников. Затем показал фотографии Артема из СИЗО.

Регина смотрела, и сердце ее сжималось. Настоящий уголовник, взгляд колючий, дерзкий, даже жестокий. Губы застыли в холодной и презрительной усмешке. Вовсе не тот мальчик, который прожил с ней эту неделю, называл ее Региной Сергеевной, кормил борщом и котлетами, рвался помыть полы.

– У него в колонии была кличка Бешеный. Он очень опасен. Это счастье, что он ничего вам не сделал, когда приходил под видом сантехника. – Скрипник посмотрел на Регину серьезно и пристально.