Список на ликвидацию - Лорел Гамильтон

— Почему они за нами не гнались? — спросил он.

— Не знаю.

— Да какая разница, — ответил Тилфорд и обернулся к нам. — Не гнались — и хорошо.

— Им не надо было гнаться, — сказал Эдуард. — Они снова заблокировали дорогу.

Мы все посмотрели и на этот раз препятствие выглядело так, будто на дорогу вытащили с полдюжины древесных стволов и выложили стеной.

— Тут нужно было время, — сказал Тилфорд, — и больше рабочих рук, чем у них есть, по нашей оценке.

Эдуард сбавил ход.

— Тилфорд, возьми руль.

— Что? — не понял Тилфорд.

— Анита, прикрой меня. Ньюмэн, поможешь ей.

Он уже вылезал из-за руля. Тилфорд, выругавшись себе под нос, постарался сесть за руль до того, как Эдуард его бросит. Машина завиляла, но мы остались на дороге.

А Эдуард полез куда-то глубоко назад.

— Что собираешься делать? — спросила я.

— Стреляй в них, если подойдут близко. И во все, что движется возле этого барьера.

Он рылся за задним сиденьем в груде оружия, слишком большого или слишком громоздкого, чтобы его легко было носить. Меня всегда пугало, когда Эдуард начинал перебирать свои железки. В прошлый раз это был огнемет, и тогда Эдуард чуть не сжег какой-то дом и нас заодно. Но я сделала, как он сказал: опустила окно и разделила внимание между дорогой, по которой мы приехали, и барьером впереди.

Тилфорд остановил машину:

— Мне что делать?

— Медленно подавай вперед, — сказал ему Эдуард, больше чем наполовину залезший за задние сиденья.

Я старалась не обращать внимания на его действия и выполнять свою часть плана. У Эдуарда есть план, значит, он командует, пока этот план еще есть и не оказался слишком безумным. Впрочем, в данную секунду мне трудно было представить такую степень безумия, которая заставит меня отказаться.

— Господи Боже! — ахнул Ньюмэн.

Тут я покосилась на Эдуарда. На миг мне показалось, что это просто большое ружье, а потом я забыла, что нужно всматриваться в темноту и выискивать вампиров. На несколько секунд я уставилась на эту штуку у него в руках.

— Это…

— Легкий противотанковый снаряд, — сказал он.

— Противотанковая ракета!

— Да, — ответил он и вылез из-за спинки сидений, оказавшись между мной и Ньюмэном. — Открой люк, — попросил он.

— Если у тебя есть такая штука, чего мы дерево руками двигали? — спросила я.

— Это последняя.

— Последняя? — переспросил Ньюмэн. — Сколько ж у тебя их было?

— Три.

— Хватит болтать, дверцу открой, — сказала я ему. — Следи за краем дороги и за небом, и будь готов прыгнуть обратно, когда Тилфорд даст газ.

— Почему не целиться через окна?

— Потому что оттуда обзор неба хуже.

— Но…

— Делай, как сказали, — прервал его Эдуард.

Ньюмэн глянул на меня, на него, потом открыл дверь. Я сделала то же самое. Стоя одной ногой на земле, другой на подножке, держа приклад у плеча, я сказала:

— Эдуард?

— Да?

— Давай.

Он полез через люк. Я поняла, что он высунулся по пояс.

— Мне подать потихоньку к барьеру? — спросил Тилфорд.

— Нет, — ответил Эдуард. — Мы не знаем, что они в эту кучу сунули. Лучше не соваться близко, пока она не взорвется.

Я смотрела в лес при лунном свете.

— А что они могли туда подсунуть такого опасного? — спросила я.

— Спроси меня потом, — ответил Эдуард.

Я услышала, как он снова шевельнулся. Даже не смогла удержаться, оглянулась. Он стоял на двух подголовниках, будто высота играла роль.

Я увидела, что Ньюмэн тоже уставился на него, и показала на свои глаза, потом на него, потом на лес. Вид у Ньюмэна стал несколько виноватый, будто я только что не сделала той же ошибки. Я стала снова смотреть в звездное небо, потом на деревья. Ничего не шевелилось, только веял ветерок. От него трепетали листья и рождался звук, который всегда заставлял меня вспомнить Хеллоуин, будто листья шуршат по земле как мышки. Обычно мне этот звук приятен, но сейчас он отвлекал, а шевеление листьев нервировало.

Ньюмэн выстрелил в темноту, я вздрогнула.

— Виноват! — крикнул Ньюмэн.

— Там ничего не было, — сказал Эдуард.

— Я же говорю — виноват.

— Соберись, чайник, — бросила я.

— Блейк, все мы стреляли по теням, когда были новичками, — сказал Тилфорд из-за руля.

Он был прав, но извиняться перед Ньюмэном я буду потом, если будет возможность. Я снова стала смотреть на свой сектор волнующегося под ветром леса, на темное небо, на дорогу.

Они появились сзади, двое, в тех же длинных черных плащах и белых масках. Безымянные, не отличимые, и я не знала, те же это арлекины или новые. Единственное, что я знала — это не те, которых мы с Эдуардом ранили в лесу. Эти двигались спортивно и плавно, будто плыли, и это точно были не вампиры, а оборотни. Вампиры движутся как люди, только изящнее.

— Ньюмэн, смотри вперед! За нами оборотни, — сказала я.

Раздался громкий ухающий шелест, будто над головой запустили самую большую в мире дымовуху. В спину толкнуло жаром, я вздрогнула и припала на колено, поворачиваясь, чтобы навести ствол на арлекина у меня за спиной. От взрыва позади я снова вздрогнула и ощутила порыв туда повернуться, но мне приходилось положиться на Ньюмэна, что то направление он прикроет. Что за нами два арлекина, я знала, и что у меня хватит быстроты их подстрелить, знала тоже. Я не знала этого про Ньюмэна.

Но передо мной на дороге была только одна фигура. Она горела, ослепительное пламя разгоняло тени от пожара, и она припала к дороге, собравшись для нападения.

— Господи Иисусе! — сказал у меня за спиной Ньюмэн.

Я обернулась посмотреть на завал, которого уже не было. Дорога была свободна.

— Садись, Блейк! — крикнул Тилфорд.

Я вскочила на ноги, не отводя ствола от фигуры на дороге. Я поняла теперь, что оборотень не припал к земле: он пытался перекинуться. Я встала на подножку, одна рука на рукояти на крыше, другая наводит винтовку на горящую массу на дороге. Он думал, что смена формы поможет ему залечить повреждения или сбить пламя? Или просто ничего другого не мог придумать.

И тут он завопил. Это было низкое рычание и вопль сразу, будто в унисон орали человеческое горло и огромный рычащий зверь. Такой звук способен наполнять кошмары — или порождать их. Я видала, как «заживо» горят вампиры, но не оборотни. Вампиры сгорают быстрее и полнее, а оборотни — это просто люди, которые излечиваются от любых ран, или почти любых. Кроме нанесенных огнем.