Чужой. Завет - Алан Дин Фостер

– Мы не можем! «Завет» не приспособлен для посадки. Знаешь, не предполагалось, что он будет входить в атмосферу, кроме как для финальной разгрузки, после которой его официально спишут. Он не спроектирован так, чтобы выдержать сильную турбулентность.

– Но он на это способен.

Апворт не колебалась.

– Технически – и с инженерной точки зрения – да. Должен быть способен, если выбранный для колонии мир на самом деле окажется неподходящим и потребуется искать другой. Но глубокое погружение в атмосферу с последующим выходом обратно на орбиту никогда не проделывалось в реальности. Только на симуляторах.

– И на официальных симуляторах это работает.

Ей пришлось признать довод.

– Да. На симуляторах, – она снова указала на голограмму. – Но я не помню ни одного симулятора, где спуск осуществлялся в такую погоду. Мы не можем этого сделать. Теннесси, ты же пилот. Забудь на минутку про симуляторы и технические спецификации. Ты знаешь, каковы допустимые отклонения.

С секунду он молчал.

– На хрен допустимые отклонения.

Для Апворт этого было достаточно. Теннесси сейчас исполнял обязанности капитана, но она знала его куда лучше как соратника и коллегу. И потому ответила:

– На хрен твои личные заботы! – выплюнула она. – Я так же волнуюсь о команде, как и ты, Ти, но там внизу сейчас чертов ураган! Ты видел недавние отчеты о постоянной скорости ветров в атмосфере? Не говоря о частоте потенциально разрушительных электрических разрядов, – она ткнула пальцем в голограмму шторма. – Если мы попытаемся приземлиться в эту погоду – на хрен гребаные симуляторы, – я тебе говорю, что мы разобьемся. Это принесет огромную пользу команде, и вообще всем на борту, не правда ли? – она примолкла, чтобы отдышаться. – Мы ничего не можем сделать. Нам надо переждать.

Он отвернулся. Она была права. Он знал, что она права. Часть его ненавидела ее за правоту, но страх, который он испытывал – за судьбу членов экспедиции, – перевешивал знания о допустимых отклонениях в работе и конструкции корабля. Разбиться при приземлении будет хуже, чем не осуществить посадку. И, даже если они смогут безопасно посадить «Завет» на планету, имелась большая вероятность того, что корабль больше ее не покинет.

Просто ждать, когда он знал, что его жена и друзья могут быть в опасности, было… так тяжело. «Вот одна из причин, – сказал он себе, – по которой я никогда не хотел быть капитаном».

Он повернулся к микрофону.

– Мать, сколько времени до того, как шторм ослабнет достаточно, чтобы восстановилась связь с поверхностью?

Корабль отозвался немедленно:

– Учитывая превалирующие атмосферные условия и опираясь на предварительные расчеты за следующий период в половину суток, устойчивая связь с поверхностью станет возможной в интервале от двенадцати до сорока восьми часов.

Теннесси замолчал. Даже двенадцать часов – это… слишком долго. А сорок восемь – целая вечность. Этот прогноз для Матери был удивительно неточен. Но винить ИИ при этом он не мог. Прогноз погоды всегда был и все еще оставался неточной наукой – не говоря уже о том, что планету только что обнаружили.

Видя, как он расстроен, Апворт произнесла единственное, что могла:

– Мне жаль, Ти. Ты знаешь, что это верное решение. Это единственное решение. Спуск «Завета» даже в идеальных условиях будет испытанием. А в такой шторм…

Она не закончила фразу.

Подойдя к обзорному иллюминатору, он уставился вниз на новую планету с бушующей атмосферой. Было некого винить за такую погоду. С Земли они тоже не могли предсказать климатические условия Оригаэ-Шесть. Только обследовали атмосферу и предположили, что смена времен года может оказаться подходящей. А если уж так, то условия здесь тоже могут оказаться идеальными – не считая ионосферы, которая временами впадает в бешенство берсерка.

– Она была напугана, – пробормотал он скорее для себя, чем для кого-то еще. И только Апворт находилась достаточно близко, чтобы его услышать. – Я никогда не слышал, чтобы моя жена была напугана.

***

Орам сидел, сгорбившись перед горящим модулем, и блеск его глаз говорил о том, что капитан не в себе. Если бы кто-нибудь поднял эту тему… то Орам даже не представлял, что в разрушенном кораблике находилось столько горючего материала. Хуже всего – даже хуже всех понесенных командой потерь – было то, что он не мог убежать от осознания своей вины в произошедшем.

Они бы не оказались здесь, на этой проклятой планете, если бы он не настоял. С этим знанием ему теперь придется жить до конца своих дней.

В данный момент ему было все равно, будет ли он жить вообще. В его ушах звучал только голос Карин. Перед глазами было только ее лицо. Теперь ее больше нет.

***

Лопе сидел на земле подле обезображенного тела своего мертвого друга и держал безвольную руку Халлета – всегда уверенный, властный глава службы безопасности корабля сейчас был совершенно на себя не похож. Он пытался сделать все, что мог, чтобы спасти спутника жизни, но в итоге не сумел ничего.

Дэниелс знала, что сержант к себе слишком строг. Он был человеком, как и все прочие, а значит, как и все, был подвержен шоку. Однако сейчас ему было тяжело.

Она заметила, что Уолтер все это записывает – его взгляд переходил от одного человека к другому, и она попыталась представить, что он думает. Или высчитывает. Связь между этими понятиями была настолько тонка, что ни один человек не смог бы ее различить.

Хотя начальник охраны был эмоционально опустошен и временно не способен действовать с полной эффективностью, члены его команды отреагировали профессионально. Временами они бросали взгляд на своего осиротевшего лидера, но и Коул, и Анкор, и Розенталь были начеку. Они вглядывались в сгущающуюся темноту и держали оружие наготове. Возможно, они и нуждались в руководстве, но в отсутствие такового действовали по инструкции. Они не знали, что убило Халлета, и не знали, что их ждало, но были к этому готовы настолько, насколько возможно.

Дэниелс внезапно осознала, что оставшиеся на «Завете» не имеют представления о том, что только что произошло на планете. Пока Лопе горюет, а Орам едва шевелится, кто-то должен попытаться установить контакт. Она чуть отошла от группы – не слишком далеко, чтобы не привлечь внимание нервничающего подразделения охраны – и попыталась упорядочить мысли, чтобы не думать через каждую секунду о воображаемых жутких белых силуэтах, тихо подкрадывающихся в траве.

Присев на корточки, спиной к все еще горящему кораблю, она убедилась, что ее передатчик работает и связь с кораблем возможна.

– Прием, «Завет». Прием, «Завет». Вы нас слышите? Прошу, отзовитесь, «Завет». Это Дэниелс. Вы слышите, «Завет»?

Она умолкла. Хотя Дэниелс пыталась не воображать опасность, она не могла не заметить, что там на самом деле что-то двигалось. Оно было быстрым, белесым, и держалось строго на границе ее видимости. Сосредоточившись на нем, Дэниелс задержала дыхание, когда оно замерло, изучая группу людей с безглазым любопытством. Как и все, что касалось существа, его способы получения визуальной информации были полной загадкой.