Переиграть войну! В «котле» времени - Артем Рыбаков

— Конечно, но ты сказал, что мы утром пойдем на прорыв…

— Да, в четыре утра отработаем на мосту и покатим себе восвояси.

— Ясно. А нам какие еще поручения будут?

— Сейчас один идет ставить фугас на шоссе, а остальные будут разбирать два или три фугаса, нам для подрыва моста взрывчатки не хватает. Кстати, Шура, проверь, я правильно посчитал? — И командир протянул Бродяге листок с формулами.

Тот, включив фонарик, углубился в расчеты.

В разговор вступил Люк:

— Командир, давай, я с Ваней схожу, для прикрытия.

— Да, иди. Я думаю, с разборкой Бродяга и один управится.

После «летучки» я отправился реорганизовывать боевое охранение на современный лад, одновременно объясняя Дымову, Сотникову и Несвидову, почему это надо делать так, а не иначе.

— Вы расставили бойцов поодиночке. Сколько между ними дистанция?

— Пятнадцать метров, — ответил мне Несвидов.

— А лучше бы их положить парами. В паре дистанция пять метров, между парами — тридцать-сорок.

— Почему?

— Один боец заснуть может, да и в ножи его взять несложно. А в паре они друг друга страховать будут.

— Но на сорока метрах ночью в лесу ничего не видно! — попытался возразить Сотников.

— А видеть ничего и не надо. Надо — слушать! У товарища лейтенанта, ну того, что на минирование сейчас ушел, — пояснил я, — есть специальный снайперский костюм, он его сам делал. Так вот, могу вас заверить, вы его в этом костюме и днем на двадцати метрах не увидите.

— Это что, шапка-невидимка из сказки? — усомнился Несвидов.

— Нет, немного мешковины и мочала да пара метров рыболовной сети, — объяснил я.

— Да не может того быть!

— Сержант, я с вами спорить не буду — утром сами увидите.

Люк и Казачина управились за двадцать минут, еще минут десять мы потратили на сборы, так что колонна наша двинулась в направлении Боублей в пятнадцать минут четвертого.

Когда до моста, по нашим прикидкам, оставалось километра полтора, мы остановились.

Командир, Бродяга, Люк и я направились на рекогносцировку. Обойдя поселок огородами, мы принялись рассматривать в ПНВ позиции немцев у моста, Фермер спросил меня:

— Я два пулеметных гнезда заметил, как думаешь, сколько народу при них может быть?

— Одно-два отделения, они пока непуганые в тылу.

— В принципе, можно и налетом их взять, — предложил Бродяга. — Вот только как на тот берег перебраться?

Тут мне в голову пришла интересная мысль:

— А если колонной просто подъехать? Впереди на мотоцикле — трое в прикидах фельджандармов: и внимание отвлекают от основной группы, и на тот берег без проблем перебраться можно.

— У немцев в отделении сколько человек? — спросил Фермер.

— Десять.

— И кто у нас такой Рэмбо?

— А можно и техническое превосходство использовать. Предположим, в мотоцикле Люк, Тотен и я. Алик по-немецки отбрехивается на первом посту. Да и на втором — тоже. На том берегу мы с Саней соскакиваем и валим ножами часовых, а Тотен с «ППД» нас поддерживает. Если же они попрут, мы врубим фонари — и их ослепим, и Тотену мишени подсветим. Ну а вы в пятнадцать рыл с десятком немцев справитесь.

— А не очень нагло? — спросил Фермер.

— Командир, я понимаю, что лучше бы по-тихому мостик подорвать, но для этого полежать полдня рядышком надо, подходы наметить. А потом полночи к нему, мостику этому, ползти. А у нас, как ты сам понимаешь, времени практически нет.

— Ну что ж, попробуем сыграть «с листа». Идите переодевайтесь.

Нацепив на себя немецкую форму и повесив на шеи фельджандармские горжетки, мы с Тотеном забрались на мотоцикл и стали ждать Люка. Через минуту он вынырнул из темноты и, окинув нас взглядом, сказал:

— Вы на чучела похожи, а не на представителей полевой жандармерии. Противогазные коробки мотоциклисты на грудь вешают, а не по-пехотному — на задницу! Вообразите лучше, как на кочках они по раме громыхать будут.

Я забыл упомянуть, что Люк в свободное время занимается исторической реконструкцией, да не абы кого, а немецких парашютистов времен Второй мировой, так что мы, не кочевряжась, последовали ценным указаниям товарища.

Не забыв повязать на руки белые опознавательные повязки, мы уже собирались отправляться в путь, когда к нам подошел Бродяга.

— Антон, на, возьми, — сказал он, протягивая мне «наган» с приделанным к нему глушителем. — Я, пока мы в кустиках отдыхали, немного «сокомовский» глушак доработал. Не скажу, что идеально вышло, но звук глушит неплохо.

— Спасибо! — Подумав немного, я отцепил от пояса кобуру с «вальтером», который я забрал на хуторе, и протянул Бродяге. — А это — алаверды.

* * *

Ну, вот и все, жребий брошен, и наш Рубикон ждет нас! Полтора километра, что отделяли нас от моста, мы проехали минут за десять. Можно было бы и быстрее, но командир решил не рисковать. Я отдал, как и планировалось, свой «ППД» Тотену, а сам повесил на шею немецкий автомат, «наган» с глушителем удалось пристроить в набедренную кобуру, оставшуюся от страйкбольного «Сокома»,[29]ну и два ножа — это как водится. За спиной у меня сидел Люк, также вооруженный «тридцать восьмым», для страховки ему отдали и две немецкие гранаты.

Вот впереди показался предмостный пост — все как по учебнику: «грибок» у полосатого шлагбаума, правда не закрытого, чуть поодаль, метрах в десяти, — небольшая караулка и самое главное — пулеметное гнездо, сложенное из мешков с песком и нескольких бревен. Как мы выяснили во время рекогносцировки, мост находился не в самом селе, а метрах в двухстах к северу от Боублей, а дальше, чуть в стороне от шоссе, находилась деревня Мацки и в ней, судя по обозначениям на трофейной карте, и располагалась охранная рота. Так что подкрепление к противнику могло подойти сразу с двух сторон.

От грибка отделилась фигура, плохо различимая в скудном свете фары, закрытой светомаскировочным колпаком, и несколько раз взмахнула жезлом со светоотражающим «блюдцем» на конце. Мы начали притормаживать.

— Эй, камрад! — по-немецки окликнул часового Тотен. — Вы саперов из 173-го ждете?

— Да, еще вчера обещали приехать. Настил на мосту ни к черту, того и гляди развалится.

— Мы их сопровождаем. Вон они — сзади тащатся. В селе есть где остановиться? — Мы уже в трех метрах от часового.

— Да, там полно свободных домов, многие русские убежали на восток.