Мефодий Буслаев. Первый эйдос - Дмитрий Емец

– Как ты познакомился с Прасковьей, мой шоколадныйдруг? Признаться, эта часть твоей биографии занимает меня больше прочих, –спросил Арей.

– Это было фантастично!

– Позволь, эмоции я испытаю сам. Подробности!

– Два дня назад, когда я уже получил это тело, ко мнепришел горбатый карлик. Некоторое время он разглядывал меня, затем хмыкнул исказал: «Завтра утром ты увидишь девушку. Она выросла в Тартаре, но теперь ясобираюсь выпустить ее в человеческий мир. Ты ее раб. Если будешь служитьхорошо – тебе со временем вернут твое тело и отпустят. Будешь служить плохо –лучше тебе не знать, что с тобой сделают. Человеческое воображение охватываетлишь физическую часть мучений!»

– И это все?

– Да. На другой день девушка действительно появилась.Ее сопровождал все тот же горбун. Он назвал мне ее имя, предупредил, что онаникогда не говорит, и телепортировал нас сюда. «Стража, которого вы увидите,зовут Арей. Ты узнаешь его сразу. Громадный тупой костолом. Зоологический примитив».Ой, простите!

– Ничего, – сказал Арей. – Так уж повелось,что маленьким и горбатым все крупное обязательно кажется тупым… И зачем Лигулпослал вас к зоологическому примитиву? Надеюсь, вам не приказано здесьостаться?

Задавая вопрос, он смотрел не на Ромасюсика, а на Прасковью.

– Нет, – поспешно сказал Ромасюсик. – Мыпоселимся где-нибудь в городе. Нам приказано прибегать к вашей помощи, толькоесли будут неприятности со златокрылыми или нам нужны будут уроки на… э-э…страшных боевых копьях, – Ромасюсик взглянул на чудом уцелевшую швабруУлиты.

– На копьях, это к валькириям, – переадресовалАрей.

При упоминании валькирий по бледному лицу Прасковьипробежала судорога гнева. Ноздри расширились. Пол резиденции дрогнул.

«Почему она так не любит валькирий?» – задумалась Дафна.

Внезапно Прасковья шагнула к Ромасюсику и взяла его за руку.Затем подняла насмешливые глаза на Мефа, обожгла коротким, недоброжелательнымвзглядом Дафну и вдруг исчезла. Ромасюсик исчез вместе с ней. Когда мгновениеспустя золотистые искры телепортации сомкнулись на месте, где они стояли, имуже некого было обжигать.

– Странно… – пробормотал Арей.

– Что странно? То, что она телепортировала с нимвместе? – жадно спросила Дафна, оценившая удивительную техникуперемещения.

– Нет. У нее есть эйдос. Девчонка провела в Тартаремного лет среди сотен стражей, а эйдос цел. Причем хороший, не гнилой, –сказал Арей.

«Отличный яркий эйдос, но он почему-то не мешает Прасковьебыть сгустком мрака. Арей прав: действительно странно», – подумала Дафна.

– Стражи не покушались на эйдос, потому что боялисьЛигула, – предположил Меф.

Арей уставился в пол. Резко обозначился двойной подбородок.

– Допустим. Но почему его не тронул сам Лигул? Это мнеи не нравится.

Меф неосторожно спросил:

– Может, пожалел?

– Поищи другое объяснение! – посоветовал мечник.

Благородство и чистота души не окупаются. Тебе нужныдоказательства? Пожалуйста. Чьи потомки населяют землю: Каина или Авеля?

«Книга Мрака»

Серая летняя ночь натянула на Москву покрывало. Пахло грозойи дождем. Ветер здесь, внизу, не ощущался, но вершины деревьев гнулись, точноих раскачивала, пытаясь прижать к земле, неведомая сила. Ветви терлись,скрипели.

По небу метались тучи. То в одну сторону, то в другую, точноникак не могли определиться, чего именно они хотят и в какое конкретно местоопаздывают.

– Тучи похожи на растрепанных клуш, за которымигоняется коршун. Смотри: пускает из них перо! – сказала Ирка Багрову.

– А по мне так они больше смахивают на толстых дур,которые бегают по супермаркету с тележками и сгребают в них продукты, –сказал Матвей.

Гроза, которая никак не могла начаться, тревожила Ирку. Ейхотелось молний, хотелось дождя, однако ни того, ни другого пока не было. Лишьповисшая над лесом духота.

Багров шел рядом, почти не поднимая головы, и толькоизредка, с явным раздражением, цеплял носками ботинок траву.

– Слушай, если ты приходишь ко мне, чтобы молчать,зачем вообще приходишь? – спросила Ирка.

Багров досадливо дернул плечом, будто кто-то невидимыйназойливо положил на него руку.

– Мы уже два часа ходим по лесу, и за это время тысказал от силы предложений восемь. Хочешь, я их повторю? – продолжалаИрка. Память у нее была цепкой как капкан.

Матвей мотнул головой. В сумерках, при лунном свете, лицоего казалось желтоватым.

– Хорошо. Не буду повторять. Тем более что смысловаяценность этих восьми предложений равна нулю. Все вместе они выражаются однимемким словом «привет!» – сказала Ирка назидательно.

Ей нравилось дразнить Багрова. Иметь рядом некромага идоставать его так же приятно, как быть хозяйкой большого пса и, дергая его зауши, понимать, что тебя он никогда не укусит.

– С тобой невозможно общаться. У тебя комплекспатологической отличницы, – лениво отозвался Матвей. – Что тебе нискажи, ты ответишь или «я знаю», или «вот как?»

– Вот как? – машинально спросила Ирка ипокраснела, поняв, что он прав.

Багров усмехнулся. Белые влажные зубы сверкнули в темноте.Он явно издевался. Страдал и издевался над ней и над собой, как это умеютделать только некромаги. «С ним невозможно разговаривать! Он просто гадползучий!» – решила Ирка.

Они снова шли и снова молчали. Багров продолжал пинать ни вчем не повинную траву. Луна продолжала светить. Ветер продолжал терзать тучи ираскачивать вершины. Дождя пока не было.

– Будем считать, что сегодня ты пришел, чтобыподелиться со мной хорошим настроением. – Ирка сердито повернулась и пошлак «Приюту валькирий».

Антигон вперевалку ковылял следом, шагах в десяти, какстарый дядюшка, которого послали сопровождать племянницу. Он устал, пыхтел. Унего замерзли ноги. Плавательные перепонки и ластообразные ступни – вещьполезная в воде, но бесполезная на суше. По сторонам Антигон не смотрел.Природа существовала для этого лентяя ровно насколько, насколько необходимо,чтобы нацепить зимой овечью жилетку, а летом, кроме булавы, взять с собойзонтик.

– Кикимор с зонтиком – нонсенс! Все равно как леший сбензопилой! – говорила ему Ирка.