Легенды красного солнца. Книга 3. Книга Превращений - Марк Чаран Ньютон

– Вулдон! – Лан не выдержала и шагнула в камеру. Вулдон походил на башню из мускулов, спаянных воедино гневом. Но она не хотела показывать ему, что боится, и не показала. Она видала в жизни и кое-что похуже, ей самой столько раз пытались промыть мозги, что уж этого куска маскулинного дерьма она не испугается.

– Думаешь, ты будешь с ним любезничать и он расскажет все, что тебе нужно? – фыркнул Вулдон, отходя в сторону. – Что ж, попробуй.

Проскользнув мимо него, Лан опустилась на колени рядом с Лиелем, чье лицо по-прежнему искажала гримаса боли. Он плакал, причем уже давно. Она положила ладонь ему на руку, и он сморщился еще больше – она даже испугалась, не понимая, чем вызвала такую реакцию.

– Лиель, – начала она тихо. – Тебе не причинят вреда, если ты нам поможешь. Нам просто нужно найти Шалев, и, если ты нам поможешь, мы тебя отпустим. Все очень просто.

– Никто не знает, г-г-где искать Ш-шалев, – бормотал Лиель сквозь всхлипы. – В т-том-то и дело. Это тайна даже для нас, в Кейвсайде. Мы только знаем, что у нас кое-что происходит и что каждый из нас может помочь, если хочет.

Лан положила руку ему на плечо, и на этот раз он не сморгнул. Полными слез глазами он глядел в стену.

– Что еще ты можешь нам рассказать?

Тут в камеру снова ввалился Вулдон.

– Все это бесполезно.

– Уберите его! – завопил в страхе Лиель, и Лан, сама удивляясь своей уверенности, вытянула в предупреждающем жесте руку, словно провела черту, перешагнуть которую Вулдон не посмел.

– Да я тебя зашибу, если не скажешь нам всей правды, – пригрозил он.

– Нет, – возразила Лан, – не зашибет.

Лиель не знал, кого слушать, поэтому он просто подтянул колени к животу и опустил голову, спрятав лицо в сложенные руки.

– Нам ничего не говорят, никому из нас. Самое большее, что мы можем – это пойти в Центральный анархический совет – это такие люди, раньше они были большие шишки, потом стали никем, а теперь они опять кто-то, после того как появилась Шалев. Они говорят нам, какую работу надо сделать здесь, в верхнем городе, и мы помогаем им в обмен на еду и оружие. Денег нам не платят, у нас такое правило – все помогают друг другу.

– А тот случай с Колокольной башней – ты знаешь, кто тогда участвовал?

– Н-нет. Есть, наверное, какая-то группа бойцов, постоянная, но этим занимается сама Шалев, а мы – мы ничего не знаем.

– Расскажи нам побольше о Центральном совете.

– Говорят, он временный. Когда верхний город и Кейвсайд станут более-менее на равных, его распустят.

Лан спросила:

– А что еще у вас там происходит?

Лиель посмотрел на нее и в первый раз за все время заметно приободрился.

– Планы. Большие. Я кое-что слышал, но это все так, сплетни, а наверняка не знаю ничего. Но все равно будет здорово, и многие уже сейчас этому рады.

– Так расскажи нам, что за слухи, идиот, – фыркнул Вулдон из тени.

– Говорят, что верхнего города скоро не будет, – сказал Лиель. – Его взорвут, и всех вместе с ним. Я же говорю, большие планы.

Тут Лиель захохотал, и Вулдон, не удержавшись, так двинул ему в челюсть, что тот без сознания распростерся на полу.

Лан сверлила Вулдона взглядом, пытаясь совладать с гневом, который вызывала в ней эта тупая скотина.

– А что такого? – Вулдон дернул плечом и отвернулся.

– Думаю, в будущем нам следует передавать задержанных на допрос Инквизиции, – процедила она сквозь зубы.

Стихим стоном Ульрик спешился и нежно погладил вороную кобылу по длинной морде. Лошади особенно нравилось, когда ей щекотали нос, и он старался время от времени побаловать ее этим знаком внимания. Скоро надо будет ее покормить – дорога была долгой.

Стража третьих ворот Виллджамура высыпала из своего поста – небольшой постройки темного гранита с барочными завитушками – и теперь глазела на них. Солдат было трое, все в одинаковой малиновой форме со светло-серой отстрочкой, в доспехах, с тяжелыми мечами. Грязь перед входом в их участок была не так утоптана, как на предыдущих уровнях, значит до них добирались далеко не все.

Стоя на пронизывающем ледяном ветру, в хороводе снежинок, Ульрик предъявил страже документы, как он делал у каждых предыдущих ворот, но, что еще важнее, показал им медальон. Правда, для этого ему пришлось долго рыться в многослойной одежде из простой коричневой ткани.

Медальон был в виде золотой восьмиконечной звезды, внутри ее заключался треугольник, а из него смотрел глаз.

Стражники окружили его, внимательно разглядывая медальон, хотя, судя по их лицам, не имели о подобных предметах никакого понятия. Ульрик пришел в отчаяние. А он-то надеялся, что столь древний джорсалирский символ хотя бы узнают в Виллджамуре, как узнают во многих других имперских городах.

– Я узнаю глаз, – сказал один из стражи, – и знаю, что он значит. Но все остальное тут при чем?

– Такие символы, – ответил Ульрик, – заключены повсюду и во всем. Однако я бы на твоем месте не стал ломать над ними голову, тем более что мой орден не поощряет подобных дискуссий, – достаточно сказать, что такие знаки отличия носят лишь самые старшие члены джорсалирской общины.

Старший из трех, сурового вида человек с обветренным, изборожденным морщинами лицом, отпрянул.

– Что ж, одной этой джорсалирской побрякушки достаточно, чтобы пропустить тебя за ворота, а твои бумаги показывают, что у тебя там есть важное дело.

– Ты очень проницателен, – польстил ему Ульрик, сомневаясь в его способности разобрать витиеватый почерк, которым были написаны его бумаги. – Это так.

– Политика, а?

Ульрик покачал головой.

– Миссия Бора, надеюсь, вы понимаете. – Он улыбнулся.

– Что ж, Бора так Бора. Проходи. Селе Уртики.

Старший коротко кивнул, и один из его подчиненных побежал куда-то за здание поста активировать механизм, открывающий ворота. Минуту спустя колеса заскрипели, ворот завертелся и массивная створка литого железа со стоном отворилась.

– Селе… Уртики.

«Конечно. Новый император».

«Неплохое начало», – думал следователь Фулкром, вернувшись в свой кабинет в здании Инквизиции. Утром он первым делом выслушал подробный отчет Рыцарей о прошлой ночи, в котором его особенно впечатлило то, как эффективно они работают вместе. Вулдон отлично знал городскую жизнь, что сослужило им бесценную службу в поимке одного кейвсайдера, связанного с Шалев, пусть и косвенно. Зато он может теперь написать об этом в отчете императору, вот что главное.

Фулкром поворошил дрова в очаге и, откинувшись на спинку кресла, наблюдал за тем, как огонь вгрызается в древесину. Император давил на него, но, по его ощущениям, пока не слишком. Его теперешняя работа сильно отличалась от обычной текучки, и ему все больше и больше нравилось заниматься всякими чудны́ми делами, объединенными под грифом «Особые расследования». Ему вообще нравилась новизна, особенно когда она давала возможность повлиять на жизнь города, изменить ее в лучшую сторону.