Пуля для депутата - Алексей Рыбин

— А есть где мы будем? — спросила она, чтобы сменить тему.

К вопросу о деятельности Комара она намеревалась еще вернуться. Тем более что доллары, лежавшие в сумочке, настраивали на разговор о делах, долгий и серьезный. Сейчас, второпях, незачем было говорить о важных вещах.

— A у нас тут ресторан свой. Думаю, один из лучших в городе. Конкретно говорю.

— Отлично! А психи ваши тоже там кушают?

— Кое-кто. Не все, — серьезно ответил Комаров. — Далеко не все.

Они пошли по коридору — Комаров сказал, что надо будет спуститься на нижний этаж. Но, не доходя до узенькой лестницы, он остановился перед последней дверью.

— Подожди-ка секундочку. Это мой кабинет. Мне тут надо кое-что… — Он повернул ключ в замке и открыл дверь. — Зайди, посмотри, как я тут устроился.

Ипатьева послушно шагнула в помещение. Комаров пропустил ее вперед; она услышала за своей спиной тихий щелчок запираемого замка и тут же почувствовала, как руки ее провожатого легли ей на плечи.

— Гена… — выдохнула она, вдруг осознав, что означали слова «потерять дар речи». — Гена, ты что?..

Галине сотни раз клали руки на плечи, и десятки раз это происходило именно так, сзади: притягивая ее спиной к себе, мужчины начинали свои игры. Но никогда она не испытывала ничего похожего на то, что с ней творилось сейчас.

Журналистка подалась назад, прильнув к теплой груди Комара, позволив ему сдвинуть ладони с плеч на грудь, сама же опустила руки, завела их назад и впилась ногтями в его бедра.

Комаров не стал медлить и разыгрывать длинные любовные сцены. Он шагнул назад, освобождая пространство для действия, и в два рывка сорвал с Ипатьевой тонкую кожаную куртку. Она не успела даже повернуться к нему, как уже была вынуждена вскинуть руки над головой — Комар стащил с нее свитер, отбросил в сторону и снова схватил Галину за грудь, притягивая к себе: на тот раз для того, чтобы, по-прежнему оставаясь сзади, расстегнуть молнию на ее кожаных джинсах.

Комар быстро расстегнул молнию и, схватившись за пояс джинсов, резко дернул их вниз, спустив джинсы до колен вместе с трусиками. Теперь Ипатьева была связана собственной одеждой и не могла сделать ни шагу без помощи Комара.

Он толкнул ее вперед, к письменному столу, и Галина обязательно упала бы, если бы Комар не придержал ее сзади, одним прыжком вновь приблизившись к ней и обхватив за талию.

Она легла грудью на стол. Вздрогнула, соприкоснувшись с холодной поверхностью. Но спустя мгновение все ее тело наполнилось теплом, исходящим от Комара, который как-то легко (видимо, она была уже полностью готова его принять, и он правильно понял, что не нужны никакие прелюдии), очень легко ввел в нее свой горячий и, как ей показалось, бесконечно длинный член и ритмично задвигался то прижимаясь к ее бедрам, то снова отстраняясь. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, словно с силой вбивая в нее свою плоть…

Перед глазами у Ипатьевой почему-то стояла сцена в давешнем пивном шалмане: волны наслаждения, посылаемые Комаром, достигали своей верхней точки тогда, когда Галина ярко представляла себе, как он бьет короткой дубинкой в бледное лицо своего врага, как он просто размазывает, стирает в порошок пятерку крепких мужиков — практически одними словами… Ну, конечно, если не считать Колиного автомата. Но не до Коли было сейчас Ипатьевой.

Ни один мужчина до этого не мог доставить ей подобного наслаждения — ни в роскошных подмосковных особняках, ни в квартирах, стоимость которых зашкаливала за полмиллиона «зеленых», на роскошных, немыслимой ширины кроватях. Именно здесь, лежа грудью на письменном столе, Галина впервые в жизни поняла, что такое настоящее удовольствие от… От общения с мужчиной.

Уже через несколько минут она перестала думать и о «Коломне», и о бандитах, перестала вспоминать своих московских мужиков, когда-то давно, в другой жизни, суетливо елозивших по ней и долбивших ее нутро своими одинаковыми отростками. Даже лицо Комарова она не вспоминала и не видела: сознание Ипатьевой полностью растворилось в огненном протуберанце оргазма — и она задвигалась, заставляя Комара убыстрять и без того бешеный темп…

Неожиданно очнувшись, Галина обнаружила, что она стоит на коленях перед Комаром, бедра которого продолжали двигаться. Только теперь его член был уже у Ипатьевой во рту.

«Надо же! — думала она, не переставая при этом сладострастно постанывать и слыша эти свои стоны как бы со стороны. — Надо же, как он меня… Завел… Чуть сознания не лишилась!».

Он вертел и переворачивал ее так и этак в своих сильных руках. И, насытившись наконец традиционными способами контакта, перешел к более экзотическим.

— Еще… — прошептала Ипатьева, когда Комар сделал шаг назад, глубоко вздохнул и рухнул в кресло.

— Будет еще… Потом… Нас ждут, Галя. Ты уж извини, но дела надо доделать. А потом — у нас будет много времени… Для общения… Если ты хочешь, конечно.

— Хочу.

— Вот и чудно.

— А ты?

— И я… Тоже… Хочу…

Он говорил лениво, делая остановки почти после каждой фразы, словно ему требовался отдых для каждого нового вдоха, каждого нового движения губами.

Галина с трудом поднялась на ноги, выпрямилась, стоя босыми ногами на полу… И вдруг поняла, что она совершенно голая. Когда она успела сбросить свои кожаные джинсы — такие узкие, что для того, чтобы протащить через них ступни ног, ей каждый раз приходилось присаживаться и помогать себе обеими руками? Вот так чудеса!

Комар тоже выглядел забавно: развалился в кресле, широко расставив ноги, а из одежды на нем была только белоснежная, дорогая рубашка и галстук. Он даже носки сумел снять, а про галстук почему-то забыл.

Однако и в таком виде Гена казался Ипатьевой чертовски привлекательным — самым привлекательным из всех мужчин, которых она когда-либо встречала в своей жизни. А их насчитывалось великое множество: бизнесмены, артисты, журналисты, рокеры, издатели и даже несколько обыкновенных лохов — поклонников ее журналистского таланта, которые, бывало, поджидали ее возле проходной телестудии (караулили, когда закончится запись очередной передачи и их кумир пройдет из охраняемого здания к своей машине). Один или два мимолетных романа (точно она уже не помнила) случилось у нее с этими бескорыстными обожателями.

— Одевайся, — сказал Комар. — Нас ждут в ресторане.

— Давно ждут? — спросила она.

Комар посмотрел на часы и нахмурился. А потом вдруг громко расхохотался:

— Ох, давно! Ну и хрен с ним! Подождут. Мы же тоже тут, Галя, не ерундой занимаемся, правильно?

— Это точно, — ответила журналистка, сидя на полу и натягивая джинсы.

Когда они наконец привели себя в порядок. Комар отпер дверь… Кабинет его Ипатьева и рассмотреть-то толком не успела: заметила только, что компьютера у Комара на его рабочем месте нет, имеются письменный стол, большой сейф в углу, какие-то шкафы, диван и два кресла.