Нет смысла без тебя - Федор Анич

Скорее всего, между тем моментом, когда Лиза родила ребенка, и тем моментом, когда улетела в Америку, произошло еще что-то, куда более серьезное. И именно это заставило Лизу Лаврову покинуть страну в спешке. Она спасала свою жизнь.

Я подготовил наступление по всем фронтам. Первыми попали агенты ФБР, которых я раздавил своим отказом от сотрудничества в тот самый день, когда меня забрали от родителей (я настолько привык считать Харрисов родителями, что даже мысленно не называл их иначе). Агенты непонимающе хлопали глазами, а я молча писал заявление об отказе в сотрудничестве. Я знал, что должен буду возместить государственные убытки и всю остальную чепуху, которую на меня возжелают повесить, но мне было плевать.

– Что вы хотите? – услышал я наконец.

И я сказал, чего хочу. Я хотел защитить себя и свои права, хотел защитить своих друзей. Оказывается, этого не хочет больше никто. Все, что мне требовалось, – это хороший адвокат, который сумеет сделать то, что нужно.

И такого мне нашли буквально в течение трех часов. Мистер Уильямс меня впечатлил, несмотря на то что был очень молод. Высокий, плотный, со щетиной, причудливым рисунком охватывающей подбородок и щеки. В его глазах я увидел то, что меня убедило в его компетенции – безоговорочная уверенность в себе.

Мы подписали соглашение с адвокатом – 35 % от присужденного достанется ему, и он приступил к исполнению моего плана.

Я жил в отеле в Лос-Анджелесе, недалеко от здания суда. Из номера я не выходил, ожидая, когда наступит день икс. День моего свидетельствования в суде. Мой новый день рождения. Я общался только с мистером Уильямсом, который дал подписку о неразглашении и наносил мне визиты (телефонной связи и Интернета у меня по-прежнему не было).

Прокуратура подала ходатайство о вызове незапланированного свидетеля, и судья должен был рассмотреть это ходатайство завтра, 12 ноября. А сегодня адвокаты Наркобарона получили копию ходатайства, в котором указана моя фамилия.

Я сидел у телевизора в ожидании новостей.

Шестичасовой выпуск порадовал меня заголовком: «Перед судом предстанет покойник». Ну здорово. Я защелкал пультом. Более словоблудные телеканалы расщепились на два лагеря, и их анонсы выглядели примерно так: «Обвинение цепляется за робертинку» и «Опечатка или чудо?». Никто не верил, что перед судом предстанет мистер Джейсон МакКуин, но для меня их мнение ничего не значило. Меня волновали лишь четверо – Вася, Ника, Джо и Брэдли.

Что подумают они, увидев эти выпуски? Что они почувствуют? Наверняка не поверит Ника, а Васька определенно поверит. Он верит в чудеса, несчастный лопух. Брэдли… Не знаю даже. Будь я на его месте, наверное, бы не поверил. А вот Джо… С ним все совсем непросто. Я совершенно не знаю этого человека и даже представить себе не могу, во что он верит, кому он молится.

Этот вопрос меня волнует, и сильно, но, увы, раньше чем завтра я ничего не узнаю. Сначала должно пройти судебное заседание. Конечно, изведу себя, измучаю, но, черт возьми, уже завтра я все буду знать.

С этой мыслью я уснул.

А утром мистер Уильямс подписал у меня девять исков и повез их в суд, в машине рядом с ним ехал я. Я должен ждать в авто до тех пор, пока судья рассматривает ходатайство. Когда он его удовлетворит, я выйду из этого авто, прошествую в зал судебного заседания и покажу на Наркобарона. Я сделаю это с особой ненавистью и злобой. Я испепелю его взглядом, а может быть, накинусь на мерзкую тварь прямо в зале суда и порву его на мелких цыганят. Я его ненавидел за то, что он сделал с моей жизнью. Я ненавидел его за каждую минуту, проведенную в подземелье; за каждый из последних вздохов мамы; за растерзанного отца; за пропавшую Лизу – за все.

* * *

– Что пошло не так, я не понимаю… Как отказали? Как нам могли отказать?!

Агент что-то отвечала в трубку, а мое сердце сжималось и трепыхалось, как у ребенка, принесшего первую двойку по правописанию. Вот так просто – отказали, и все. Авто разворачивается и едет обратно в отель, я поднимаюсь в номер, раздеваюсь и жду. Тактичный стук в дверь. Привет, агент Томпкинс.

– Мне очень жаль, Джейсон, ситуация вышла из-под контроля. Судья запретил вызывать вас в качестве свидетеля.

– Почему?

– Это процессуальная ошибка. Мы должны были заявить вас в качестве свидетеля до начала процесса.

– И почему не сделали этого?

– Потому что вас бы убили еще до начала первого заседания.

– А что толку во всем этом, если я не могу дать показания?

– Мы что-нибудь придумаем.

Но мне надоело. Мне все это смертельно надоело. Их правила. Их ошибки. Страдаю я, страдают мои друзья. Моя семья убита, моя жизнь разрушена. А они «что-нибудь придумают». Я не уверен, что это справедливо. Нет, не так. Это несправедливо, черт возьми! Это ни хера не справедливо!

– Вы сделали достаточно, теперь действовать буду я. Верните мне мои документы и скажите, где я могу взять свои деньги.

– Не торопитесь, Джейсон, мы все уладим…

– Нет, агент Томпкинс, вы ничего не уладите.

– Но наши юристы уже работают над решением вопроса…

– Это не вопрос, черт побери! Это моя жизнь!

Агент опешила. Ее глаза сделались большими, того и гляди полопаются веки от напряжения, а яблоки с глухим «плюм» выплюнутся из глазниц.

Я надел туфли, накинул пиджак и взял из ее рук мои документы и конверт с деньгами. Вышел из номера под удивленными взглядами охраны и спустился на лифте на первый этаж. Из таксофона я позвонил мистеру Уильямсу и попросил его приехать в отель. Он ответил, что будет в течение трех минут.

Я жду. У мимо идущего парня стреляю сигаретку и глубоко затягиваюсь. Интересно, Ника придумала способ находить зажигалку?..

– Джейсон?!

Мистер Уильямс удивлен, да оно и понятно. Я один на улице, докуриваю сигарету. Мимо ходят люди. И никаких агентов поблизости.

– Да, мистер Уильямс, это я.

– Зовите меня Пол, садитесь в машину.

Я сажусь и рассказываю, что произошло. Он недолго думает, после чего говорит:

– Надо ехать к нам в офис, уголовные дела не моя стезя, но даже я вижу как минимум один выход из этой ситуации. Уверен, мои коллеги знают, что делать.

И правда, они знали. Не прошло и трех часов, как я подписал заявление о вступлении в дело в качестве потерпевшего, и курьер понесся в суд. В пять вечера он вернулся с отметкой о принятии канцелярией суда на копии заявления.

– Меня зовут Джейсон МакКуин, это мой псевдоним, и так написано в моих документах. Это вымышленное имя, придуманное для того, чтобы я мог участвовать в программе защиты свидетелей в Америке. Родился я в Иркутске, это Россия, Сибирь. При рождении меня звали Александр Лавров, однако после того, как Наркобарон убил моих родителей и сестру, меня поместили под российскую программу защиты свидетелей и присвоили имя Дмитрия Грановского. Так или иначе, я – тот человек, который видел Наркобарона в лицо и может его опознать. Я не говорю его имя, потому что не знаю его имени. У меня есть фото, вот, я его показываю – это он, на первой полосе газеты «Таймс Легал». Тут еще заголовок: «Адвокаты Наркобарона оказались умнее и не дали слова покойнику». Покойник молчать не будет. Сегодня, восьмое июня, я жив. Вполне возможно, что после моего заявления я не доживу до того дня, когда смогу выступить в суде и рассказать все, указать на Наркобарона. Поэтому мы записываем это видео. Человек на фото в газете убил моих родителей и мою сестру. Он держал меня в плену, в клетке, как животное. И это он нанял убийцу, чтобы снести мне голову на сцене во время концерта в Москве, но правительство США опередило его, инсценировав мою смерть. Я обращаюсь ко всем, кто меня сейчас смотрит: если я не смогу выступить на суде над Наркобароном, знайте – меня убили на самом деле. Спасибо за внимание.