Дама наизнанку - Василий Горлов

— Мне звонили из Антитеррористического центра. У них есть сигнал, что капитана Гусева похитила некая этническая группировка. Там предполагают, что требование выпустить из-под стражи группу лиц выдвинуто для отвода глаз, и что всему этому делу будет придана несколько иная окраска. В этой связи рассматривается вопрос о передаче дела ФСБ. Сам понимаешь, в случае принятия положительного решения, ты выводишься из-под удара. Тогда и зам. министра с его цидулькой будет не страшен. Подготовь-ка на мое имя докладную о вероятной подведомственности данного дела Федеральной службе безопасности и целесообразности его передачи чекистам.

— Нет, товарищ генерал, спасибо, что Вы хотите вывести меня из-под удара, но я полагаю, что это — наше дело, и документ, как Вы понимаете, писать не буду.

Козлов отдавал себе отчет в том, что его начальник заботится не столько о нем, сколько о себе, и предвидел, что этот отказ не улучшит их взаимоотношений. Но он привык быть честным перед собой и своими подчиненными, и не мог ухватиться за протянутую генералом руку помощи. Старый К. понимал, что спасти Гусева могут только он и его коллеги: корни этого дела, безусловно, были чисто уголовными, и прикинуться, что он поверил в политическую подоплеку похищения, означало пойти на прямое предательство своего офицера.

— Ну, что ж, товарищ полковник, дело Ваше! Можете идти.

Когда Козлов был уже у дверей, генерал проговорил ему в спину:

— Смотри, Клим! Твоя позиция не оправдывается ничем, кроме ослиного упрямства. Если ты победишь — молодец! Ежели нет, то я тонуть с тобой за компанию не собираюсь, и по поводу докладной Службы собственной безопасности с зам. министра цапаться не буду!

СРЕДА, 20–00 — 22–15. КОЗЛОВ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Вернувшись к себе, он застал в своей приемной всех участников предстоящего совещания, за исключением Быкова, который предупредил, что прибыть не сможет, и остался этим очень доволен. Среди них особенно выделялся Базарджян, одетый в черную униформу с эмблемой на рукаве и черной надписью "Легион" на спине. Коротко поздоровавшись, полковник открыл дверь кабинета и пригласил офицеров заходить. Для него не было вопроса, посвящать или не посвящать их в проблемы, неожиданно свалившиеся на его голову час назад. Козлов справедливо полагал, что нельзя перекладывать собственную головную боль на подчиненных, у которых и своих забот, что называется, выше крыши. Когда все расселись, и в кабинете установилась тишина, он открыл совещание традиционным вопросом:

— Ну, товарищи офицеры, узнали, кто похитил Гусева? Нет? Тогда давайте разбираться, что у нас есть, и кто что нарыл, начиная с 17 часов вчерашнего дня. Не стесняйтесь, если кто-то что-то мне уже рассказывал: надо проинформировать и коллег, чтобы потом попробовать коллективно осмыслить ситуацию. Предлагаю начать с Ольги Сергеевны. Все-таки она у нас единственная женщина, к тому же — вымогательница и потенциальный предатель.

Одновременно полковник чертыхнулся про себя, вспомнив генерала и зам. министра.

— Благодарю Вас, Климент Степанович. И за предоставленное право высказаться первой, и за лестную характеристику. Вчера вечером и сегодня утром я под видом взяточника-оперуполномоченного, принявшего дела у не оправдавшего доверия предшественника, встречалась с лицами, взятыми Гусевым под стражу. Сразу скажу, что результаты получены неоднозначные. Реакция на мое предложение была следующей: Арефьев и Зотов согласились, Наумов скорее отказался, чем согласился, а Филимонов отказался. Попутно замечу, что по некоторым моим наблюдениям, Зотов и Наумов почти наверняка виновны в том, что им инкриминируется. Сказанное, впрочем, не означает, что я засомневалась в виновности двух других. Я понимаю, на сегодня раскрытие данных конкретных преступлений не входит в наши задачи, но в дальнейшем это пригодится. Надеюсь, — добавила она, сделав еле заметную паузу, — что Гусеву.

— Аминь, — подал голос Козлов, как всегда делавший одному ему понятные закорючки на лежавшем перед ним листе бумаги, — но я попрошу тебя, Лидия Сергеевна, вернуться в основное, так сказать, русло!

Баранов, услышав, что начальник обратился к Лиде на "ты", удивленно поднял голову. Заметив это, Слава ему подмигнул и прошептал: "Нашему полку прибыло!".

— Слушаюсь, Климент Степанович. В ходе этих встреч, в поведении ни одного из задержанных мною не замечено ничего, что бы прямо свидетельствовало об их осведомленности о факте похищения. Все они в той или иной мере проявляли интерес к причине замены работавшего с ними оперативника — но в пределах обычного человеческого любопытства. Эффект от проделанной работы выразился в трех звонках, полученных мною от представителей лиц, подвергшихся нашей… психологической обработке (у Лиды язык не повернулся применить принятый в отделе термин, обозначавший провокацию).

— Как трех? — удивился полковник. — Я знаю только о двух!

— Третий был минут сорок назад, когда мы ждали Вас от руководства. Я просто не успела доложить. Разговор был очень коротким. У меня спросили, остается ли в силе мое предложение, и обещали перезвонить завтра утром. На вопрос, кого представляет звонивший, мне было сказано, что я узнаю все завтра.

— Да, — неприятным голосом протянул Старый К., — дисциплинка у нас явно хромает. О существенных деталях дела я узнаю последним, и то, если о них мне сочтут возможным сообщить. Допустим, на этот раз Овечкина, может быть, и не очень виновата, но тенденция такая прослеживается. Поэтому, товарищи офицеры, приказываю: впредь обо всех новостях информировать меня немедленно, а не когда получится! Продолжай, Лидия Сергеевна!

— Первый звонок был сделан от имени Филимонова, который якобы передумал. Я приехала на место встречи, где была сделана попытка меня ликвидировать. Очевидно, по его приказу действовал кто-то из дальневосточных "специалистов". Похоже, в беседе я слишком нажала на Стаса, и он решил предпринять некоторые превентивные меры.

— Могу к этому добавить, — снова вмешался Козлов, — что автомобиль, из которого вели огонь по Овечкиной, был угнан на улице Строителей, а брошен во дворе дома на Мосфильмовской. Свидетелей и "пальчиков" нет.

— … Второй звонок был в связи с Арефьевым. Звонил некто Петр Валерьянович Крамской, член Совета Директоров, вице-президент ЗАО "Московская и Санкт-Петербургская недвижимость". Весьма самоуверенный, умный и, судя по всему, довольный собой барин. Дал понять, что его не столько волнует судьба заместителя директора рынка (я, кстати, думаю, что это не совсем так), сколько интересует моя особа. Якобы некие серьезные люди хотят сотрудничать со мной — за сумасшедшие деньги. И даже продвигать меня по службе. Сегодня вечером я должна дать ответ, причем мне дали понять, что отказываться очень опасно.

— Как Вы говорите, его фамилия, — спросил обладатель компьютерной памяти Поплавский, — Крамской[12]?

— Да.

— Мне где-то попадалась эта фамилия…