У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем - Ольга Гусейнова

Одна из невест сварила похлебку, но гости попробовали и затосковали, не без сожаления глядя на более удачливых едоков. И попахивало это малопривлекательное варево странно. Подобных этой девице горе-стряпух оказалось не менее четырех.

Мои гости, по опыту уже отведавших яств за другими столами, ничего особенного, видимо, не ждали. Скорее надеялись хотя бы на блинчики, с завистью поглядывая на соседей. Наконец рыжий лисий ручеек потек к нам: выставили ту же капустку и огурчики, жареный с чесночком хлебушек. Все, что досталось бесплатно, я использовала для приготовления нескольких блюд. Пусть с одинаковыми продуктами, но в разных видах. Часть ягод пустила на взвар для женщин, часть выставила, полив медом. Пустят сок, которым можно любое блюдо сдобрить.

Яблочки я притомила в сладком сиропе и положила рядом ломти пшеничного хлеба. Братец очень любил это немудреное блюдо, с удовольствием макал в кисловато-сладкий сироп свежий хлеб и запивал горячим травяным отваром. Вот и лисички поставили на краю стола огромный самовар с таким же отваром и наливать его будут гостям в нарядные кружки.

Главное блюдо моего пиршества внесли под дружный, изумленный вздох — на огромном блюде целый печеный поросенок. Аромат по трапезной пополз непередаваемый, не только у моих гостей слюнки потекли. Кабанчика, обмазанного сметаной, с зеленым лучком в пасти, поставили на стол под восторженные голодные взгляды, а следом по трапезной прокатился возмущенный ропот невест: не поверили, что за пять серебрушек можно купить целую тушу.

Мысленно усмехнувшись, я дала знак. И вот тесак врезается в румяный бок кабана, шкура лопается, «туша» распадается — и оттуда сыплется греча, томленая на свином сале, да с лучком, грибочками и сушеными ягодами.

Я собой аж загордилась — так аппетитно, вкусно выглядела горка рассыпчатой, зернышко к зернышку, каши. А судя по тому, как скоро начали работать ложками мои враз подобревшие гости, кушанье удалось на славу. Уши и голова тоже пользовались спросом.

Подобную еду готовили в клане лет десять назад, когда из-за летней засухи и суровой зимы в Волчьей долине едва ли не бедствовали. Собирали снедь всем миром и готовили, думая лишь о выживании. Старожилки тогда много чего вспомнили и придумали, чтобы разнообразить скудный стол всего клана. Чтобы одним кабаном накормить несколько сотен ртов — большим умом и способностями обладать надо. И вот тот опыт мне очень даже пригодился.

Я польщенно улыбнулась, когда сам князь жестом приказал принести ему гречи со свиной шкурой, которая, по словам гостей, таяла во рту. Поел и смерил меня долгим, пристальным, чересчур заинтересованным взглядом. Гадский советник пробовать не стал, но тоже воззрился на меня с любопытством. А дальше мой кураж стремительно угас, сменившись пониманием, что старалась-то зря, по многолетней привычке. Круглая дура! Зачем, спрашивается, на глаза лезла? Не дай Луна, выиграю!

Под конец ужина голодные и оставшиеся недовольными гости с мстительным удовлетворением наблюдали, как князь прощался с невестами-неумехами. Потом он объявил, что следующий тур будет последним. И участвовать в нем будут восемь невест. Но выбывших все равно оставили во дворце до конца смотрин, как было обещано.

Солнечное утро нового дня меня почти не радует. Во-первых, вчера перестаралась, а во-вторых, с Марийкой простилась. Никак не ожидала, что вечером шакаленок, не захотевшая остаться во дворце и лишнего часа, придет ко мне попрощаться. Не по годам умненькая и расторопная девчонка, к которой я за несколько дней успела привязаться, крепко обняла меня, пожелала «удачи и не выиграть» и чуть ли не вприпрыжку унеслась. Потом я стояла у окна и со светлой грустью смотрела, как Марийку встречал во внутреннем дворе возница, ее сопровождающий.

Я не ошиблась: этих шакалов связывает нечто большее, чем один клан. Парень, увидев Марийку, расправил плечи, словно сбросил огромный, давивший груз, цепко стрельнул глазами по сторонам и забрал у прислуги баулы своей «подопечной». И уходили они из дворца, хоть не рука об руку, но как слаженная, влюбленная парочка — что-то такое витало вокруг них, проскальзывая в наклоне головы, взглядах, движениях, стремительной походке…

Верится мне, Марийка выиграла главный приз на этих смотринах. А я… еще некоторое время пялилась в наступающие сумерки, чувствуя в груди тягостный ком: как же так повелось-то, что всех, к кому я привязываюсь, рано или чуть позже теряю…

Прошлой ночью меня больше не мучил запах аррайи, зато снились родные. Сначала — почти забытое лицо мамы, затем — теплая, чуть грустная улыбка отца, а под утро — вырвал из сна яростный взгляд брата. Поэтому я успела тщательно приготовиться к завтраку. Выбрала, вопреки хмурому, серому настроению, белый сарафан, расшитый алыми маками, и красные ленты: украшенную бисером повязала на лоб, а обычную вплела в косу. В зеркале отразилась нарядная, но немного грустная, неуверенная девушка.

«Что это ты раскисла, квашня? — шикнула я на себя. — А то ишь, битой молью шкуркой прикинулась. Нечего тут жалиться!»

— Лу Савери, у вас все хорошо? — заставила меня вздрогнуть замершая за спиной милая лисичка-прислужница.

Глядела она с подозрением. Ну конечно, гостья-то беседовала с отражением. Прокашлявшись, я выдавила:

— Да так, командовать пробовала, а то в княгини прочат, а я и не умею.

Девушка вскинула на меня недоверчиво-насмешливый взгляд и сразу же отвела глаза. Кивнула и передала как обычно:

— Его светлость просили невест поторопиться в торжественный зал. Там огласят условия последнего тура. И еще всех ожидает сюрприз.

Последнее слово сквозняком прошлось по спине, даже волоски дыбом встали. Ох, не люблю я теперь сюрпризы…

В коридоре меня по обыкновению поджидала Глаша, радостно улыбаясь. Как бы ни воротили нос, ни фыркали остальные невесты, но она прошла очередной тур. По моему мнению, благодаря Шану Гадючному. Уж больно напряженный, хоть и тихий разговор был у советника с князем перед оглашением результата. Да и сама Глафира расцветала, жадными горящими глазами наблюдая за каждым движением обожаемого змея. Глядя на нее, верилось, что любовь — страшная сила, к тому же еще и слепая!

Хм-м, что-то я завидовать начинаю! Нехорошо это, не по-человечески!

Швартовская невеста тоже принарядилась. Знали бы наши волки, для кого чужую девицу одевали, боюсь, си-ильно удивились бы. А дальше про Глашу уже не думалось. Мы свернули в широкий коридор с расписными, узорчатыми стенами, застеленный красной ковровой дорожкой, заглушающей стук каблучков. Тихо, едва не на цыпочках подошли к высоким резным дверям в искусном обрамлении деревянного кружева, у которых замерли стражники в черных кафтанах, как на наемниках, только чище и наряднее.

Зал, куда мы с Глашей несмело вошли, действительно оказался торжественным: большим, с высокими сводчатыми потолками, расписанными лесными картинами хорошим мастером; светлыми изразцовыми стенами, гладкими дубовыми полами — князем явно затевалось важное дело, помимо объявления победительниц, читай — избранниц.