Отражение не меня. Искра - Марина Суржевская

Незабудка устроилась в углу ученической и мастерила что-то из перьев и камушков, которые вечно таскала в карманах. И, наверное, из-за этой ужасной ночи я подумала о нашей матери. Позволила себе о ней подумать. Не с привычным смирением, как учила Тория, а со злостью, которая всегда меня обуревала. Как она смела так поступить с нами? Бросить, ничего не объяснив? И ладно бы только меня, я бы это поняла — кому нужен ребенок с разноцветными глазами? Но Незабудку-то за что? Однажды ночью у дверей Тории просто появилась корзина с младенцем. Внутри лежала записка с именем и очередные наставления. Не общаться с магами никогда и ни за что, скрывать любое проявление дара, прятаться, прятаться, прятаться… И Тория мне ничего так и не объяснила толком, она лишь поджимала губы и качала головой, когда я спрашивала о родителях. Хотя наверняка знала больше, чем говорила. Она обещала рассказать, когда я вырасту и буду готова, но так и не сделала этого — не успела.

Голова разболелась от этих мыслей, и я выскользнула в коридор, дошла до каменной чаши с тонкой струйкой воды, напилась и умылась. Постояла, надеясь вновь вернуть себе привычный образ мыслей и настроение, но удавалось с трудом. Кажется, что-то во мне изменилось.

«Возможно, зверь всегда жил в тебе, Элея?»

Я потрясла головой.

— Это все проклятый Хандраш! — пробормотала я сквозь зубы. — Надо найти способ отсюда убраться!

Когда я вернулась в ученическую, наставницы не было, большинство девушек отправилось на перерыв, а Незабудка скакала на одной ноге в зале. За ней прыгали Полина, Тисса, Камилла и Ринка, девчонки хохотали на весь этаж, увлекшись детской забавой.

— Нет-нет, — поучала Незабудка, — нельзя менять ногу! Можно только на левой! А тут только на правой!

На полу нижнего зала был расчерчен мелками рисунок для игры, и я чуть ли не застонала, представив, как это понравится хранительницам. И стоило о них подумать, как в комнату вошла Оливия. Внутри здания хранительницы передвигались пешком, чинно сложив за спиной белоснежные крылья. Но торжественная отрешенность лица Оливии сменилась негодованием, стоило ей увидеть, во что моя сестричка превратила строгую темную плитку пола.

— Что это такое? — Оливия уперла руки в бока, а Незабудка остановилась с поднятой ногой.

— Это попрыгушки! — радостно объяснила она недогадливой тете. — Вы не знаете? Ой, взрослые такие смешные, ничего не знают! Я вас научу! — Девочка метнулась к хранительнице и, схватив за руку, дернула к рисунку. — Ногу надо поставить сюда, нет, другую, а потом прыгать! Только чур на одной ноге! Ой, у вас такое платье дурацкое, вам же неудобно будет!

— Можно подол за пояс заткнуть, — простодушно предложила Ринка, — у меня мамка так делала, когда корову доила!

— Ногу, ногу надо поднять! — завопила Незабудка.

Я подавила в себе желание зажмуриться, наблюдая, как сначала бледнеет, а потом краснеет лицо хранительницы. Полина хрюкнула от смеха, а Тисса зажала рот ладонью, чтобы не хохотать.

— Незабудка, живо ко мне! — выдавила я, но Оливия уже пришла в себя и окинула нас гневным взглядом.

— Вы что здесь устроили?! — воскликнула она.

— Попрыгушки!

— Незабудка, молчи…

— Попрыгушки? — Глаза хранительницы заискрились, а с кончиков пальцев упали капельки света. — Прекратить немедленно! Вы забыли, где вы? Хандраш не место для… поскакушек!

— Попрыгушек! — поправила Незабудка, с искренним интересом наблюдая изменения в лице хранительницы. Та гневно обернулась к девочке и вдруг замолчала.

— Нет, ну это просто немыслимо! — устало вздохнула Оливия и махнула рукой. — В наказание будете мыть весь зал и галерею! Пока не закончите, даже не думайте уйти! И никакого обеда! Поняли меня?

Мы грустно и невпопад кивнули.

Хранительница хлопнула в ладоши, и перед нами возникли бочки с водой и половые тряпки.

— Приступайте, — велела она и, величественно развернувшись, удалилась.

— Не буду я полы драить! — возмутилась Тисса. — Я охотница, а не поломойка! Ай!

Из ниоткуда появилась хворостина и ужалила девушку по спине. И так же исчезла. Тисса опасливо оглянулась.

— Не буду!

Хворостина возникла снова и ударила на этот раз по мягкому месту. Тисса взвыла и топнула ногой.

— Да ладно, идите, я сама вымою, — вздохнув, сунула холстину в кадушку. — Мне не привыкать.

Опустилась на колени и завозила по плиткам, стирая мелок. Незабудка радостно схватила другую тряпку и кинулась мне помогать, для нее это была очередная игра. Ругать девочку я не хотела, она еще маленькая и так радуется, что у нее появились «подружки» и развлечения. Последний год она только и делала, что сидела на чердаке, ожидая меня, да разговаривала с выдуманными друзьями. Так что пусть играет, пока есть возможность, а вымыть пол — не такая уж и проблема. К работе я привыкла, и помощь мне не нужна. Всегда сама справлялась, вот и на этот раз…

Рядом кто-то запыхтел, и я повернула голову. Девушки слаженно терли пол. У меня в горле появился комок, и я его сглотнула, не понимая, что со мной.

— Девочки, так мы только мешаем друг другу! — наконец сообразила охотница, откидывая волосы. — Давайте разделим зал на полоски и каждый займет свою!

Мы так и поступили, и дело пошло веселее. Ринка еще и напевать начала, весело размазывая по плиткам воду. А остальные хихикать, потому что у Рин не было ни слуха, ни голоса, да и песенка оказалась весьма фривольной. Так что на втором куплете мы уже хохотали как сумасшедшие, не забывая возить тряпками по полу. Я так увлеклась, что когда уткнулась тряпкой в черные сапоги из дорогой кожи, даже не сразу осознала, что это за помеха появилась на моем пути.

— Они чистые, их не надо протирать этой… тряпочкой, — любезно сообщил мне магистр Райден. Я охнула и медленно подняла глаза, все еще стоя на коленях. Девчонки замолкли, и краем глаза я увидела, что тоже застыли, как статуи. — Вижу, ваше обучение уже началось. Правда, я полагал, что у помощниц хранительниц несколько иные функции.

— А нас наказали! — радостно поведала Незабудка, плюхаясь на зад. К слову, мокрая у нее была не только тряпка, но и весь наряд, и даже с волос капало. Так что после пола мне придется отмывать еще и сестру.

— Интересно, что вы уже успели натворить? — задумчиво произнес магистр, глядя на меня сверху вниз, отчего я как-то остро вспомнила его поцелуй и насупилась. Медленно поднялась, все еще держа в руках тряпку.

— Мы играли. — Тряпку я все-таки бросила и спрятала за спину грязные руки. — В попрыгушки. И вот.

— В попрыгушки? — Темная бровь магистра удивленно приподнялась, а я отстраненно удивилась, что волосы — красные, а брови — темные. — Забавная, наверное, игра. Научишь?

— Как-нибудь в другой раз, — растерянно пробормотала я.

— Хорошо. В другой раз. Элея, я хотел с тобой поговорить.