Порочный отель - Мэри Лэй

– Значит, вы работаете с Брайном, моя дорогая, – утвердительно сказала бабуля, на что я могла только кивнуть, – и какие планы на будущее?

– Окольцевать вашего внука и до конца жизни просидеть на его шее, – спокойно ответила я.

Спейси не рассказал мне сценарий, и я могла делать со своей ролью, что захочу. Кто запретит мне сделать мою героиню стервой?

Старушка испуганно на меня смотрела, что мне стало ее жаль, и я сказала, что это шутка.

– В моих планах открыть свой ресторан, – почему-то сказала я.

– Вы любите готовить?

– Это моя самая большая страсть, – соврала я и поймала насмешливый взгляд Спейси. Он всегда понимал, когда я лгу.

Уже минут двадцать назад нам принесли наши блюда, но я никак не могла порезать мясо. Толи нож был тупым, толи я. У Брайна и его бабули почему-то все получалось, а я уже с полчаса бессмысленно возилась с содержимым тарелки.

– К черту! – наконец, психанула я и отбросила нож в сторону.

– Потише, мисс, – шикнула женщина, – так вести себя невежливо

– Невежливо оставлять еду нетронутой, – поспорила я, – а если и дальше буду мучиться с этим ножом, никогда не поем. И почему никто не говорит тост? Давайте выпьем за встречу в этом волшебном месте!

В этом бабуля меня поддержала, и мы чокнулись бокалами. Уже спустя полчаса мне удалось напоить женщину, и она стала везти себя более раскованно. Мы много смеялись, подмечая странности французов, а в конце даже вышли к музыкантам, чтобы потанцевать. Спейси восторженно на нас смотрел, но присоединяться отказался.

Перед прощанием старушка исполнила колыбельную, которую пела внуку в детстве. По дороге домой он признался, что она всегда его пугала, потому что там пелось про чудовищ, живущих в темноте.

На виллу директор решил идти пешком, заявив, что мне надо подышать свежим воздухом. Расплачиваться за облеванные простыни будет слишком дорого, и ему совсем не хочется этого делать.

Мы шли по каменной дорожке и игриво друг друга толкали, словно маленькие дети. Неожиданно Брайн подхватил меня и поднял на руки. Затем он рванул, чтобы побежать, но вдруг упал, уронив меня на землю.

– Прости, Хейли, я запнулся, – извинился директор, подбежав ко мне, – ты, что, плачешь? Тебе больно?

– Это все и-за моей огромной задницы, – захныкала я, – мы упали, потому что я слишком тяжелая.

Спейси разразился хохотом, затем присел рядом со мной. Не знаю, почему я так расстроилась, но слезы так и лились из моих глаз. Видимо, все же превысила привычную дозу алкоголя.

– Твоя задница самая лучшая в мире, – серьезно заявил мужчина, – и я ее очень люблю.

– Честно? – я посмотрела на Брайна наивными глазами.

Мужчина кивнул, поцеловал меня в лоб и помог подняться. Мы шли по ночному Провансу, наслаждаясь его неповторимым запахом. Мне было так хорошо, что я начала тихонько напевать себе что-то под нос. Я чувствовала себя абсолютно счастливой.

На вилле Спейси довел меня до комнаты и уже собирался уйти, как вдруг развернулся, прижал меня к стенке и поцеловал напористым, но нежным поцелуем.

– Ты неповторимая, Бейли, и всегда будешь самой лучшей для меня, – прошептал мужчина.

Я не слишком не поняла смысл его слов, но зато поняла свои желания. Я потянула Спейси за рубашку, увлекая за собой в комнату. Наш секс был таким же страстным, как и всегда, но что-то изменилось. И потом утром я осознала что: мне впервые не было стыдно за проведенную с этим мужчиной ночь. Было ощущение, что именно так все и должно быть. После близости, когда мы уже засыпали, я вдруг вспомнила колыбельную бабули Спейси и начала тихонько ее петь.

– О нет! – запротестовал Спейси.

– О да, маленький Брайн, – зловеще засмеялась я.

Ближе к полудню я собрала свои вещи и была готова уезжать. Однако Брайна нигде не было. Дворецкий сказал, что мистер Спейси на террасе. Я застала директора сидящим на кресле и смотрящим вдаль.

– Ты в порядке? – спросила я, приблизившись.

Мужчина не отвечал, и это начинало меня пугать. Может, я что-то сделала не так?

– Я никогда никого не любил, Хейли, – неожиданно начал директор, – и не знаю, что это такое. Я всегда знал, что не способен на чувства. Мне не до кого нет дела, кроме себя.

Слова Спейси не были для меня неожиданностью, поэтому я спокойно на него смотрела, ожидая окончания прощальной речи. Только почему он решил произнести ее сейчас? Логичнее было прогнать меня дома, а не унизить в Провансе, а затем терпеть неловкую поездку.

Мужчина повернулся ко мне, он выглядел как-то странно: одновременно печальным и радостным. Может, он заболел? Чье мясо мы вчера ели?

– Мне всегда хочется быть рядом с тобой, смеяться на твои дерзкие шуточки, целовать тебя, даже если ты не разрешаешь, просто лежать рядом и гладить твои волосы. Ах да, еще мацать твою аппетитную задницу, – улыбнулся мужчина, – что все это значит? Может, это и есть любовь?

Мир вокруг меня вдруг стал еще ярче, чем обычно, а солнечные лучи начали греть еще теплее. Я расплылась в счастливой улыбке и почувствовала, как к глазам подступают слезы. Спейси тоже улыбнулся и протянул ко мне руки, призывая скорее упасть в его объятия.

Я уже сделала шаг, как услышала оповещение на телефоне. Можно было его проигнорировать, но я почему-то решила прочитать. Сообщения пришло от редактора моей газеты, она писала: «Хейли, статья просто бомба! У нас уже заказывают четвертый тираж. Поздравляю тебя!». Я не могла оторваться от экрана, перечитывая слова снова и снова. На заднем фоне слышался голос Спейси, но я не осмеливалась поднять на него глаза.