Педагогические размышления. Сборник - Семен Калабалин

Нужно сказать, что если награда символизирует признание коллективом заслуг его членов, если она выражает уважение коллектива к труду, то это имеет большой педагогический смысл и сближает награжденного с коллективом. Возможны и более смелые, значительные и действенные методы. На мой взгляд, целесообразно ввести такую традицию, чтобы при переходе в пятый класс учащиеся приносили присягу как люди, сознательно приобщающиеся к важнейшему государственному делу. Если этот акт будет совершаться после необходимой подготовительной работы, с полным сознанием его ответственности, в достаточной торжественной обстановке, он сослужит службу нашей школе.

Многие товарищи, выступая в связи с дискуссией, правильно требовали покончить с безответственностью детей. Уместно дополнить это пожеланием: всемерно повысить ответственность родителей. Я думаю, что было бы целесообразно при приеме ребенка в школу знакомить родителей с правилами школьного распорядка, причем так, чтобы родители расписывались в признании этих условий и знали, что учащиеся, нарушающие нормы поведения, могут быть из школы исключены.

Думаю также, что во многих случаях за обучение учащегося, оставленного на второй год, нужно взимать известную плату сообразно с достатком родителей. Конечно, это суровая мера, но суровые меры вполне уместны по отношению к тем, кто упорно не желает заботиться о воспитании детей.

…Необходимо разобраться, по-настоящему понять то великое и мудрое, то славное наследие, которое оставил A.C. Макаренко.

Я бы очень хотел, чтобы вы, кроме любви к Антону Семёновичу, заразились бы его оптимизмом, его верой во все лучшее, во все доброе. В каждом человеке, в каждом его акте Антон Семёнович видел все доброе, все хорошее, все прекрасное и своим опытом украшал все, что было им увидено и найдено. А найти вы должны – способ, стиль – как можно лучше, увереннее воспитывать настоящего красивого человека, такого человека, о котором мечтал Чехов, у которого должны быть и красивая одежда, и красивая совесть. Такого человека, которому Антон Семёнович подарил всю свою славную жизнь.

Как-то при неофициальном разговоре, состоявшимся где-то в семейных кулуарах с Иваном Андреевичем Каировым[10], тот спросил у Антона Семёновича:

– Скажите, трудная эта штука – воспитывать и перевоспитывать?

Антон Семёнович ответил:

– Нет, это не трудная штука, это очень легкое занятие.

Иван Андреевич усомнился:

– Нет, мне все-таки кажется, что это очень трудное дело.

Антон Семёнович еще раз решительно подтвердил:

– Нет, это дело очень легкое, если иметь в виду такую «мелочь», что надо любить это дело, посвятить этому делу всю свою жизнь до конца и работать, в крайнем случае, 24 часа в сутки. Тогда это кажется легким делом.

Я воспринимал Антона Семёновича, прежде всего, как близкого человека, как духовного отца своего, как воспитателя, учителя, и мне очень трудно было на него смотреть с других позиций, скажем, с позиции ученого. Он был, прежде всего, человеком. Красивый, живой, жизнерадостный, и этой своей человечностью Антон Семёнович воспитывал нас, своей рабочей готовностью, своим отношением к человеку, своим гневом, улыбкой, юмором и, наконец, своей жаждой жизни. Всем этим Антон Семёнович воспитывал нас, то есть собой. Каждое его движение вызывало воспитательный эффект. Это было такое искусство, которому следовало бы позавидовать и овладеть.

Человеку должно быть присуще и чувство юмора, и чувство гнева, и чувство грусти. Будем говорить об Антоне Семёновиче как о живом человеке. К нему можно было обратиться с любым вопросом и получить ответ. У него были ответы на самые насущные вопросы, несмотря на то, что он писал еще в 1930-х годах, но на вопросы, возникающие сегодня, у него можно найти ответ.

Антон Семёнович умел неожиданно остроумно подойти – обстановка диктовала на нужный поступок то ли реагировать делом, то ли шуткой, но всегда Антон Семёнович находил выход. Он не создавал конфликт, а умел его ловко ликвидировать, всегда оставаясь победителем, всегда развенчивал виновных и всегда говорил: «Ребята, вы меня должны благодарить за наказание, оно вас воспитывает. Я хочу воспитать вас сильными, закаленными, волевыми. Наказание хорошо тренирует настоящее человеческое достоинство, вырабатывает иммунитет активного сопротивления порокам, которые вас окружают». Если бы Антон Семёнович не был бы так беспощадно добр и щедр в отношении наказаний, возможно, что ребята не достигли бы того хорошего положения, которое они занимают в нашем обществе.

Я в меру сил своих, умения, знаний, стараюсь быть хоть чуточку похожим на Антона Семёновича. В течение этих тридцати лет, что я тружусь вместе со своей дорогой супругой, Галиной Константиновной, в детских домах в системе МВД, мы не одну тысячу детей пропустили через свои родительские сердца. Не секрет, что, прежде всего, привлекают наше родительское, педагогическое внимание те дети, которые выделяются из разумных, обществом принятых норм поведения. На них, прежде всего, обращено наше внимание.

Следует рассказать о тех случаях, когда применялись меры педагогического воздействия, которые могли бы послужить добрым примером для вашей будущей педагогической деятельности. Я поступал так потому, что, мне кажется, так поступил быв подобных ситуациях и Антон Семёнович.

В соответствии с тем великолепным призывом, с которым Антон Семёнович обращался к своей аудитории, я говорю, что воспитывать надо всегда, всем людям, на каждом квадратном метре нашей земли. Если только ты не равнодушный, настоящий патриот нашей Родины, то должен и патриотически думать о том, как оставить после себя самое здоровое, самое красивое наследие, чтобы не разрушалось оно, чтобы самая незначительная его часть не была браком, не посягала бы на наше благополучие.

Антон Семенович как-то в одном письме к нам (оно у меня есть, но я, кажется, его не захватил) писал, что, знаешь, Семен, мне уже и писать расхотелось. Читают меня в основном только читатели, а «зои» категорически отвергают мои писания. Но я все-таки, несмотря на этих «зой», писать буду и назло им жить буду! Но если меня будет читать наша великолепная молодежь, если она меня признает и будет жить так, как я учу и живу сам, то я готов для этой молодежи на пять лет раньше умереть, лишь бы жила эта красивая молодежь!