Иллюзия любви. Сломанные крылья - Ольга Дремова

Наивно полагая, что полгода общения — достаточный срок для того, чтобы проверить свои чувства, она была практически уверена в том, что Семён приурочит долгожданное объяснение к Новому году. Бой курантов, шампанское, разноцветные дожди и запах настоящей хвои — картинка её маленького счастья казалась настолько реальной и осязаемой, что она могла бы в красках описать каждую деталь этой волшебной ночи.

Но тридцать первое декабря плавно перетекло в первое января, а потом во второе и в третье, но никаких изменений в её жизни отчего-то не наступало. Мелькая страничками календаря, время быстро отсчитывало дни, а Семён всё молчал, то ли предпочитая не ускорять событий, то ли вовсе не думая о том, что для Иры являлось важнее всего на свете. Нежно глядя ей в глаза, он говорил о своей огромной, как земной шар, и светлой, как солнце, любви, и, тая в его руках мягкой свечой, Ирина продолжала ждать и надеяться, надеяться и ждать.

Разбрызгав молодые соки, на деревьях уже давно лопнули почки, и, гоня на Москву сухие ветры, в город пришло долгожданное лето. Время бесшумно пересыпало золотой песок коротеньких дней с одной тарелочки весов на другую, с каждым новым мгновением забирая с собой крохотную частичку несбывшихся надежд и ожиданий. Боязнь навсегда потерять Семёна боролась в душе Ирины с тяжким грузом неизвестности, давящим на её плечи всё сильнее и сильнее.

Жаркое лето девяносто шестого осталось позади, и на порог, щедро разбрасывая по земле разноцветные заплаты осенних листьев, постучалась золотая осень, когда, не выдержав бесконечной пытки неизвестностью, Ирина решилась заговорить первой.

— Ты на мне женишься, Сём?

Ухнув куда-то вниз, сердце Ирины забилось часто-часто, и от осознания совершения чего-то постыдного и недозволенного по всему её телу пробежал предательский холодок липкого страха.

— Иришк, какие женилки, нам с тобой всего по девятнадцать, — Семён отстранил от себя девушку и ласково заглянул ей в глаза. — Скажи, малыш, чего это тебе вдруг пришло в голову говорить о таких глупостях?

— Разве это глупости? — внимательно следя за выражением лица Семёна, прерывающимся голосом проговорила она.

— А разве нет? — Тополь отодвинулся от Ирины и положил лёгкую подушечку-думку, лежащую в уголке дивана, к себе на колени. — Скажи, котёнок, зачем пороть горячку? Разве девятнадцать — это время ставить на себе и своём будущем крест?

— Почему же женитьба — это непременно крест? — растерянно произнесла Ира. — Если люди любят друг друга, то почему бы им не быть вместе?

— А почему бы людям не любить друг друга безо всякой свадьбы? Неужели ты думаешь, что колечко на пальчике — это гарантия любви?

— Колечко на пальчике — это семья, это дети, это всё совсем по-другому, понимаешь? — Ира проникновенно посмотрела на Тополя.

— Зачем тебе в двадцать лет дети? — глаза Семёна широко раскрылись. — Я тебя не понимаю, честное слово! Мы с тобой только начинаем жить. Впереди так много интересного, а ты стремишься нацепить себе на шею ярмо и поскорее погрязнуть в домашней рутине. Зачем торопиться копать себе могилу?

— Могилу? — неожиданно горло Иры сжалось, и во рту появился тошнотворно-кислый привкус. — Спасибо, что сказал…

— Прекрати цепляться к словам, я же образно, — дёрнул плечом Семён, и по его резкому тону Ира поняла, что он недоволен.

— Сёма, милый, не сердись, я нисколько не хотела тебя обидеть, — испуганно проговорила она и с тревогой посмотрела в нахмуренное лицо Тополя. — Ты же знаешь, как я тебя люблю и как дорожу нашими отношениями.

— Тогда в чём дело? — Семён бросил на неё холодный взгляд, и от этого чужого, колючего взгляда сердце Иры больно заныло. — Зачем тебе нужно обязательно всё испортить? Неужели ты считаешь, что, насильно связав мужчину какими-то обязательствами, ты получишь страховку на будущее?

— Но ты же сам говорил, что ты меня любишь… — сердце девушки бешено колотилось в груди.

Худенькая, с медно-рыжими волосами и ярко-зелёными глазами, Ирина была похожа на перепуганного воробья, вжавшего голову в перья и надеющегося, что страшная гроза каким-то волшебным образом пройдёт мимо него. Отчаянно краснея, она умоляюще смотрела на Семёна, и в самой глубине её глаз плескался еле сдерживаемый страх.

— Я когда-нибудь обещал на тебе жениться? — скулы Тополя нервно дёрнулись.

— Жениться — нет… — уже сожалея, что завела этот неприятный разговор, заметно сникла Ирина. — Но я думала…

— Ты думала, что я буду настолько глуп, что безропотно позволю тебе захомутать меня? — ласково подсказал Тополь.

— Семён, ты всё не так понял! — чувствуя, что трещина между ними с каждой секундой становится всё шире, с отчаянием проговорила Ирина. — Никто не собирался ограничивать твоей свободы. Я же не прошу тебя жениться на мне сейчас.

— Что-то я тебя не пойму, — Семён бросил на девушку подозрительный взгляд. — То ты заводишь разговор о свадьбе, чуть ли не в срочном порядке требуя предоставить тебе какие-то гарантии, то говоришь, что не собираешься тащить меня в загс насильно. Ты уж определись, пожалуйста, и остановись на чём-нибудь одном.

— Сёмочка, послушай… — не зная, с какой стороны лучше подступиться к сложному вопросу, Ирина на миг замялась и рассеянно провела по лбу кончиками ледяных пальцев. — Мы с тобой знакомы уже больше года, и… отношения, которые сложились между нами, позволяли мне надеяться, что когда-нибудь… в будущем… мы станем ещё ближе…

— Если отбросить лирику, то, по-твоему, мужчина должен жить по принципу: взял за руку — женись, так, что ли? — подытожил Семён. — Давай начистоту: тебя никто не заставлял, как ты говоришь, вступать со мной в определённые отношения, никто не соблазнял и не обманывал, разве не так?

— Так.

— Тогда в чём дело? — брови Семёна недовольно сошлись на переносице. — Я никогда не давал тебе никаких обещаний, и мне непонятно, на основании чего ты возомнила, будто в угоду твоим желаниям я готов поступиться своими принципами. Я не хочу жениться и ломать свою жизнь в девятнадцать лет. По большому счёту я ещё даже не начинал жить, а ты уже хочешь, чтобы я связал себя какими-то обязательствами.

— Почему ты всегда думаешь только о себе? — слова вылетели у Ирины неожиданно даже для неё самой.

— А почему я не должен о себе думать? — искренне удивился Тополь. — Каждый человек ищет, где ему лучше, это же естественно.

— Сём, я так больше не могу, — потерянно прошептала Ира, и её зелёные глаза наполнились слезами. — Иногда мне кажется, что ты меня действительно любишь, а иногда — что я для тебя значу не больше, чем эта подушка, — она кивнула на думку и с силой закусила губу. — Я устала от бесконечного ожидания, от неизвестности, от того, что ты можешь пропадать неделями, не давая о себе знать даже телефонным звонком, а потом вдруг свалиться как снег на голову и вести себя так, будто ничего не произошло.

— Ты постоянно хочешь очертить круг, за грань которого мне нельзя выходить. Но это же дикость! — возмутился Семён. — Ирочка, кто ты такая, чтобы я плясал под твою дудку и давал тебе отчёт, где и с кем я нахожусь?