Хранитель Ардена - Софи Анри (российский автор)

приготовившись выслушать его гнусные обличительные речи. Она ведь знала, что адепт никогда не церемонится с ней и не пытается смягчить неприглядную правду.

– Уходи. Я догадалась, что надумала себе несусветную чушь.

Закария закатил глаза, тяжело вздохнул, а потом прижал ее к себе так крепко, что у нее хрустнула спина.

– Дуреха, а еще слепая… Ты нравишься мне, Тина Эйнар, причем давно, – порывисто произнес он и прижался лбом к ее лбу. – Но я не тот мужчина, который тебе нужен. Я не подхожу тебе, особенно как любовник.

– Почему?

– Тина… Ты пережила насилие. Никогда не ведала, что такое удовольствие. А если я посмею переступить черту, то сделаю только хуже.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Тина попыталась заглянуть ему в глаза, но он отвернулся.

– У меня никогда не было женщин, – сказал он без тени смущения, но с горечью.

– Ты серьезно? – Тина не верила своим ушам.

– Да, серьезно. Если ты не забыла, я – ученик Ордена теней, и хоть я не живу в храме, у меня нет времени на что-то другое, кроме службы при дворе и обучения. – Он выпустил ее из объятий и отступил к двери. – Поэтому я нелюдимый грубиян, который не умеет общаться с людьми. Именно поэтому тебе нужен другой. Тот, кто сможет сделать тебя счастливой… во всех отношениях.

Тина много лет жила в Пустоте. Влачила жалкое существование просто потому, что ей не хватало мужества прервать эту никчемную жизнь. Но с тех пор, как Закария подошел к ней и загородил собой от взгляда Ираза, полного презрения и ненависти, эта Пустота начала по капле заполняться чем-то важным, значимым, ценным. И сейчас Тине казалось, что Пустота наконец-то отступила, исчезла. Она перестала испытывать стыд, стеснение или страх.

– Закария… Другие мужчины не знают, что я люблю рыбу и яблоки. Не знают, что я мерзлячка и даже летом люблю спать под одеялом. Они бы не поняли, насколько мне дорог старый браслет с деревянными бусинами… – С каждым произнесенным предложением она приближалась к Закарии, пока не остановилась в шаге от него. – Никто другой не стоял рядом со мной, когда я умирала. Если хочешь уйти, я не обижусь, только, пожалуйста, не думай обо мне плохо. Я бы никого не подпустила к себе так близко. Мне не нужен никто… кроме тебя.

Закария стоял секунду, вторую, третью. На четвертой он сорвался с места и заключил ее в крепкие объятия. Поцеловал так нежно, так сладостно, что у Тины закрались подозрения, а не слукавил ли он о своей непорочности. Закария зарылся пальцами в ее волосы и с легкостью распустил косу, в которую она не успела вплести ленту. У нее перехватило дыхание, когда он начал распускать шнуровку на воротнике ее платья.

Они неторопливо разделись и опустились на кровать напротив друг друга. На Тине оставалось лишь тонкое нижнее платье без рукавов, доходившее до середины бедра, а Закария сидел перед ней совершенно нагой и явно не знал, куда деть руки. Тина несмело протянула ладонь и провела пальцем по рисунку на левой груди в виде тонкой спирали.

– Что означают твои татуировки? – спросила она, пытаясь справиться с волнением.

– Служители Ордена по татуировкам читают меня, как открытую книгу. Сколько испытаний прошел, сколько провалил. Какие навыки приобрел.

– Навыки?

– Служители, адепты, мастера – мы необычные люди. Благодаря особым зельям, мы развиваем обоняние, зрение, слух, скорость, выносливость, чувствительность. Неподготовленного человека эти зелья могут убить.

– Чувствительность? Значит, когда я делаю так, – Тина прочертила пальцем линию от его кадыка до пупка, – ты ощущаешь все это острее, чем обычный человек?

Россыпь медовых крапинок в зеленых глазах адепта опасно замерцала. Он перехватил ее руку и прижал к своей груди. Под крепкими, словно гранит, мышцами Тина почувствовала учащенное сердцебиение.

– Да, Тина Эйнар, – прошептал он ей в губы. – Каждое твое прикосновение я ощущаю очень остро… И каждый раз тело перестает подчиняться мне. – Его голос был прерывистым, охрипшим.

И хотя Тина была почти раздета, ей стало жарко. Она невольно опустила взгляд, и в горле тут же пересохло. Закария почти не касался ее; прикосновения же Тины были робкими, стыдливыми и неумелыми, но он все равно был очень возбужден. Она старалась не смотреть туда, но вдруг ею завладел смутный страх.

– Поцелуй меня, – попросила она, потому что была не в состоянии пошевелиться.

Закария притянул ее к себе грубыми мозолистыми руками и прижал к груди. Он был таким же горячим, как и она сама, таким же робким и взволнованным. Его поцелуй – нежный, как дуновение ветерка перед первой весенней грозой, – утихомирил ее внезапно возникший страх, пока пальцы медленно распускали шнуровку на сорочке. Когда ткань соскользнула с плеч, оголяя живот, Закария неторопливо начал целовать ее плечи и грудь. Когда его губы оказались слишком близко к затвердевшему соску, из нее впервые вырвался стон.

Закария замер. Он был очень растерян.

Тина обхватила ладонями его лицо и, коротко поцеловав в губы, прошептала:

– Закария, я не одно из твоих испытаний, что оставят на твоем теле новый след.

– Тина. – Закария обреченно покачал головой. – Ты мое самое трудное испытание, и его прохождение оставит след не на коже, а глубоко под ней.

Тина не совсем поняла, что имел в виду Закария, да это было и не важно, потому что в следующий миг он припал к ее груди и, слегка прикусив, провел по ней языком. Тина содрогнулась всем телом и всхлипнула. Закария снова испуганно отстранился.

– Я сделал что-то не так?

Она с трудом вспомнила, из каких букв состоит отрицательный ответ, но, усомнившись в правильности предположений, лишь покачала головой.

– Я боюсь причинить тебе боль…

Лицо Тины вытянулось в изумлении. Он всерьез считал, что его мягкие как пух прикосновения могли причинить ей боль? Перед глазами мутной пеленой пронеслось воспоминание, как огромный кулак едва не отбил ей печень, потому что она была «никчемной в постели и не состоялась как женщина».

– Закария, ты не можешь причинить мне боль… по крайней мере бо́льшую, чем… – Она запнулась.

Закария приблизился к ней и поцеловал в губы. Этот поцелуй вышел глубже и дольше предыдущих.

– Не надо говорить о нем… Все это в прошлом, – прошептал он, слегка отстранившись.

– И все?

– Что все? – удивленно переспросил он.

– Ты просто сказал мне не говорить… – Тина убрала с его лба темные волнистые пряди. – А как же твой любимый способ заставить меня замолчать? Или ты не прихватил с собой иглу?

Он от удивления даже приоткрыл рот. Его выражение лица развеселило Тину, и она тихонько засмеялась. Через