В Каракасе наступит ночь - Карина Сайнс Борго

Вопрос показался мне бестактным, хотя он и был предельно точным. Как именно убили Франсиско?.. Да очень просто – перерезали горло и вытащили язык через рану. Вот только отвечать мне было совсем не просто.

– Потому что он писал статьи, в которых разоблачал темные дела правительства, и оно ему этого не простило.

– Извини. Сам не знаю, почему я спросил…

Внезапно и резко прозвенел дверной звонок. Сантьяго машинально повернулся в сторону двери, потом посмотрел на меня. Я поднесла палец к губам.

– Тише! Не открывай. И вообще не шевелись.

И я принялась давить пальцем на скатерти яичную скорлупу. Бог знает, зачем я это делала – должно быть, от нервов. Звонок прозвучал снова. Он длился целую вечность, вгрызаясь в наши головы, точно сверло. В этом городе внезапный звонок в дверь не предвещал ничего хорошего, а в нашей ситуации – в особенности.

Прошло десять минут. За все это время ни один из нас не издал ни звука. Потом за дверью раздались шаги, и я, на цыпочках выбравшись в прихожую, заглянула в «глазок». В коридоре я увидела троих мужчин в обычной гражданской одежде – на них не было ни красных рубашек Сынов Революции, ни черных жилетов СЕБИН, ни оливково-зеленой формы Национальной гвардии. И все же все трое выглядели как преступники, как уголовники. Один из троицы – судя по всему, он был главным – все еще стоял перед дверью квартиры Авроры Перальты.

– Это не та квартира, Хайро, – сказал один из его спутников. – Нам нужна вот эта.

– Заткнись, – отозвался Хайро и, шагнув к дверям моей бывшей квартиры, надавил кнопку звонка. Сквозь стену гостиной было хорошо слышно, как он звенит. Я прислушивалась к его трели и чувствовала, как внутри меня растет страх. Сантьяго… Его присутствие представляло для меня главную опасность, и он это понимал.

Но услышав за стеной шаги обутой в шлепанцы женщины, которая шла открывать, я испугалась еще больше. Что означает появление этих мужчин? Зачем они пришли? Кого они ищут? Может, они явились захватить квартиру, которую считали пустой? Или они шли по следу Сантьяго? В коридоре было полутемно, к тому же в дверной «глазок» не очень-то много разглядишь, но я продолжала прижиматься к двери лбом и обеими руками, словно пыталась остановить поезд. Мое тело против локомотива Революции. Враги прогресса пустили его под откос, и теперь он падал прямо на нас, грозя раздавить.

Рядом я ощутила присутствие Сантьяго. Он тоже вышел в прихожую и просительно сложил руки перед собой. Он хотел, чтобы я дала ему посмотреть. Ну что ж, если кому-то хочется взглянуть на тех, кто пришел отрезать ему голову, кто я такая, чтобы мешать? Я отступила в сторону, и Сантьяго припал к «глазку». Мне, впрочем, был отлично слышен голос Генеральши, которая отворила дверь и пригласила мужчин войти. Музыку она выключила, а своих баб отослала в комнаты. Следуя за голосами, я перебралась в спальню, вскоре туда же перешел и Сантьяго. Я немного подвинулась, чтобы мы оба могли прижаться к стене и подслушать, о чем говорят Генеральша и пришельцы.

Разговор оказался сугубо деловым, без каких бы то ни было экивоков. Судя по тому, что мне удалось услышать, мужчины были прекрасно осведомлены о побочном бизнесе Генеральши, и он им не нравился. Похоже, у ее полномочий имелся свой предел, и мужчины пришли, чтобы ей об этом напомнить. У Революции была своя иерархическая лестница, свои законы и правила, которыми Генеральша пренебрегла.

– Скажу прямо, – сказал ей мужчина, которого я сочла главным, – нам известно, что твой брат работает в Народном министерстве продовольствия и сельскохозяйственной безопасности. Нам также известно, что ты незаконно получаешь дополнительные пайки в местном Комитете по обеспечению продовольствием. Мало того, что ты их перепродаешь, детка, это еще полбеды… Главное, ты ни с кем не делишься своими доходами. Это нехорошо. Очень нехорошо.

Генеральша ничего не ответила. На мгновение я даже пожалела, что мы не можем видеть выражение ее лица, хотя, возможно, никакого особенного выражения на нем не было.

– Ты меня слушаешь?.. – Судя по тону, Хайро начинал терять терпение. – Нам прекрасно известно, что ты продаешь спекулянтам продукты, предназначенные для твоих соотечественников. Мы знаем, что здесь твой основной склад. Так больше продолжаться не может. Команданте не хотел, чтобы люди, которые защищают его идеи, обогащались на этом. То, что принадлежит одному, принадлежит всем.

– Это мое, – произнесла наконец Генеральша. – Я первая это достала.

– Это не твое, детка. Вбей это себе в голову. Нам не нравится, когда кто-то использует имя команданте в своих целях. Кроме того, ты повела себя крайне эгоистично. Я повторять не буду: либо верни комитетскую продовольственную помощь, и мы оставим тебя в покое, либо приготовься к неприятностям. Крупным неприятностям.

Мы с Сантьяго переглянулись, не отрываясь от стены. Судя по голосу, Генеральша растеряла бо́льшую часть своей храбрости.

– Я же не делаю ничего плохого. И потом, я не одна такая… Многие поступают точно так же, – пробормотала она чуть ли не извиняющимся тоном.

– Ты отдашь нам продукты или нет?! – рявкнул Хайро.

Генеральша не ответила.

– Я два раза не повторяю… Если я узнаю, что ты продолжаешь перепродавать рационы, тебе конец. Ты и спрятаться не успеешь. Имей в виду, второй раз я предупреждать не буду.

Генеральша по-прежнему не отвечала. Тишина тянулась и тянулась, становясь все более напряженной. Наконец раздался грохот захлопнутой двери и удаляющиеся шаги мужчин. Примерно через минуту, когда они сели в лифт и начали спускаться, Генеральша заорала на своих женщин, которые вышли к ней в прихожую:

– Ну-ка, живо! Упакуйте все это обратно, завтра мы отсюда уходим! Пакеты, которые мы отложили, продайте как можно скорее. Рационы, которые еще не розданы, – немедленно отнести получателям!

– Но их же так много! – возразила одна из женщин.

– Значит, придется поднапрячься. Я ведь дала тебе список?.. Так вот, найди его и посмотри, сколько там человек. Вечером может пойти дождь из дерьма, поэтому нам нужно вытащить все это отсюда как можно скорее. Ну, пошевеливайтесь!..

– Но ведь нам надо доставить комитетские пайки и наборы – те, которые мы не можем продать, – ответила женщина.

– Я знаю, идиотка. Дай-ка сюда список… – И Генеральша начала громко читать: – Рамона Перес… Отнесите ей этот большой пакет, она преданная и верная сторонница Революции. Вот этот отнесите Хуану Гарридо, он ходит на все демонстрации. Доми́но Маркано… ну уж нет!.. Этому сукину сыну даже воды не давайте…

– Но нам приказали отнести продуктовые наборы всем, кто есть в списке…

– А мне наплевать, детка. Абсолютно наплевать. То, что не будет роздано, мы продадим, понятно? А теперь давайте-ка за работу, время уходит. Поворачивайтесь, а я пока займусь вот этим…

– Но, сеньора, – подала голос одна из помощниц Генеральши. – Это не наша еда, это – еда Революции, и решать, что с ней делать, может только команданте, а не мы.