Футбол, деньги и те, кто рядом - Владимир Николаевич Абрамов

наш тренер по вратарям, разыскал». Я в срочном порядке переоформил все документы и внес Е. Гинера в список как третьего тренера сборной. Мы благополучно улетели в Корею. За 10 дней бесконечных игр, тренировок и переездов из города в город я не очень много общался с Евгением, поскольку он все время решал какие-то финансовые вопросы вместе с Кучеревским (как мне казалось, вопросы эти не имели ничего общего с целью нашей командировки). Несколько раз я помогал Гинеру обналичить деньги с его многочисленных кредитных карточек. Евгений показался мне добродушным, но немногословным человеком. Пожалуй, лишь та единственная фотография, что мне подарили представители Корейской футбольной ассоциации (где в верхнем ряду снимка стоят рядом Гинер, Кучеревский и я) и напоминает мне о Евгении Ленноровиче.

Приходит на память запальчивый монолог прекрасного актера Олега Басилашвили (с которым я полностью согласен): «Я глубоко презираю сегодняшний российский футбол. Презираю каждого, кто, надев трусы и бутсы, выходит на поле валять дурака. Юный мерзавец, получающий по 20 тысяч долларов за матч, не чувствует никакой ответственности за то, что на него смотрят тысячи людей и ждут от него праздника»! Мы продолжаем ностальгировать и никак не можем избавиться от засевшего в сознании «Морального кодекса строителя коммунизма» (который был напечатан на обратной стороне обычной школьной тетрадки). Дороги, которые мы сами выбираем, высвечивают проблемы, которые по сути своей объективны, а, следовательно, должны анализироваться без эмоций и неуместного в большом футбольном хозяйстве морализирования. Большие Деньги требуют немедленного результата, они ждать не могут, поэтому не хотят.

В начале 90-х одну из своих передач В. В. Познер посвятил проблеме российского спорта в условиях наступившего капитализма. Он убеждал тогда ещё не веривших в его слова болельщиков, что спортсмен работает за себя, и за свою работу получает деньги. Деньги, и деньги большие становятся мерилом всего. То огромное, может даже почти божественное общее преклонение перед великими спортсменами эпохи социализма прошло или почти прошло. Жалко? Безусловно! Но это реалии капитализма. Понимают ли это футболисты? Понимают! Титов, один из лучших футболистов России, сразу это понял, когда его остановил «гаишник» за какое-то нарушение. Егор хотел «откупиться» мелкими подарками и автографом на цветном постере со своим изображением. Придорожный полицейский только расхохотался Титову в лицо: «Давай деньги, я не болельщик»! Анатолий Федорович Бышовец, тренер известный не только в России, но и, естественно, в Корее. Будучи в зените своей корейской славы, «устав» от постоянного света юпитеров, он как-то увидел, что полицейский выписывает штраф за неправильную парковку автомобиля Бышовца (долларов на пятьдесят). Бышовец сначала не поверил наглости человека в форме, даже обиделся! Потом, правда, всё понял. Максим Бузникин тоже понял, когда ведущая утренней кулинарной телепрограммы, задала прямой вопрос, не обидно ли ему, что известных спортсменов перестали узнавать на улице. Максим ответил очень умно: «Это плата за те большие деньги, которые мы получаем»…

Вячеслав Колосков своей главной заслугой за три президентских срока в РФС считает, что «сумел сохранить футбол в России» («С-Э» от 13.11.03). Я почему-то всегда полагал, что футбол как общественное явление есть объективная реальность, и никто не в силах его сохранить или разрушить. Другое дело, сумел ли он сохранить «Историю российского футбола» в том смысле, в котором изложена книга «Сто лет российскому футболу» под его, Колоскова, общей редакцией. Выскажу свое мнение: «Нет»! Всё, что было создано за 100 лет российского футбола, было полностью разрушено: почти нет знаменитой тренерской школы, её просто перестали уважать в мире, из структуры федерации исчез техсовет, нет российской вратарской школы, нет никаких успехов не только во взрослом, но и в юношеском футболе. А в остальном, уважаемый Вячеслав Иванович, все хорошо, все хорошо…

А ты, дорогой российский болельщик, иди и смотри, как сохранил российский футбол Колосков. Правда, имя и лицо у этого футбола уже нероссийские (зато купленные за деньги россиян). И чемпион у нас есть, только вот тренера стыдливо убрали… И серебряный призер вполне достойный, и бронзовый тоже, только не вяжется это все с истинно российской славой.

Во всем виноват… Бышовец?

— Корейский футбол богатый?

— Деньги там хорошие, но… небольшие (смех).

(ответ А. Ф. Бышовца на вопрос Никиты Кима, «Спорт-Экспресс»)

Бышовец зашел в нашу комнату без предварительного звонка и договоренности. Просто зашел и, окинув присутствующих взглядом тонкого психолога, взял паузу вежливого ожидания: «Узнают ли, и как быстро? Узнали»… Удовлетворенно улыбнулся. Элегантен, в руках дорогой кейс. «Здравствуйте! Простите, кто из вас будет Абрамов»?

— Это я, — я привстал со стула.

— Владимир Николаевич! Мы с Вами не знакомы. Вы меня узнали? — он кивнул головой, но не спрашивал, а просто смотрел мне в глаза, ожидая моей реакции. Уловив огонек в моих глазах, опять удовлетворенно улыбнулся.

— Да, Анатолий Федорович, узнал! — Я улыбнулся в ответ, вышел из-за стола и направился к нему, всё ещё стоявшему у входа. Анатолий Федорович взял меня под локоть и ангажировал, как даму на прогулку. В этом не было ничего удивительного. Скорее, для всех нас это было устоявшейся традицией — выходить в коридор или даже на улицу, как бы соблюдая конфиденциальность, если в этом была нужда (В отношении с Бышовцем это больше походило на революционную конспирацию).

— Владимир, пойдемте к моей машине. — Мы подошли к его «Волге», припаркованной недалеко от здания «Совинтерспорта».

— Анатолий Федорович, Вы, судя по всему, уже бывали у нас в организации?

— Приходилось, но давненько. Собственно, что я зашел, — сказал Бышовец, открывая багажник. Он не спеша достал из пакета бутсы, постучал шипованными подошвами друг о друга и положил обувь в свободный угол багажника. — Пусть сохнут, Я только с тренировки, поигрываю за команду московской мэрии. Знаешь, наверное, правительственные чиновники и прочие нужные люди. Правильно? — Я одобрительно кивнул головой. — Так вот, что я, собственно, зашел? Я слышал, у тебя, — он сделала непродолжительную паузу. — Не возражаешь, что на «ты»?

— Да что Вы, конечно, Анатолий Федорович!

— У тебя есть связи с Кореей? Как там дела? Я ведь не был там с 1988 года. Всё-таки прошло уже четыре года. Надеюсь, меня ещё помнят?

— Что Вы, Анатолий Федорович! Хорошая страна, процветала, пока нас не было. — Анатолий Федорович уловил мою иронию.

— Так, давай попробуем, чтобы мы там были! — Бышовец улыбнулся. Я почувствовал, что он ко мне расположился, впрочем, и я к нему тоже. — Я, видимо, скоро уеду на Кипр, приглашают поработать годик.

— А хорошие условия предложили? — робко осведомился я.

— Да откуда там хорошие, хотя лучше,