«Хождение вкруг». Ритуальная практика первых общин христоверов - Ксения Т. Сергазина

Шрифт:

Интервал:

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 73

Перейти на страницу:

должны ж они при оных роспросах очистить без всякой противности и прикрытия, а наипаче, откуда они сие новые, что якобы и дух святый имеет матерь свою, ереси научились, как о том в окончании той же четвертой песни их написано, и кто есть мати его, и како, и почему.

По-пятой: кто то такая небелая лебедь, уже в небесных селениях будучи, молилась Сыну Божьему, дабы посетити ю благоволил и где тогда Сын Божий, по их мнению, вне неба быть изволил и о прочем, взяв их тоя песни силу речей по тому оных суеверов распросить.

По-шестой: о какой Благовещенской обедне они, суеверы, со вопросоответствиями своими умствуют, об оной ли, яже бывает марта в 25 числе, и буде о той, то како и кому того числа Сам Сын Божий и что благовестил.

По-седьмой: кто таков государь их и доброхот и батюшка их родной, и где и когда у них гостем был, и какая у него и где же была тихая и смиренная беседа, и какие князи и бояре и все власти патриархи на оной беседе у него были, и кто именно и коль долго та беседа у того гостя продолжалась, и что на ней и о чем было говорено и разсуждаемо, а притом особливо, какая у них четная книга миней и толковое евангелие и где и у кого имеются, которые когда, о месте в коем хранятся, покажут, и отыскать немедленно.

По-осмой: кто ж таков сокол, також и голубь, и откуда и когда и куда и к кому слетали и какой именно грозной указ царский и от коего царя сносили, и под каким гербом на том указе царская печать красная печать была[294].

Мы видим две совершенно разные культуры: христовщину, склонную к поэтическим образам и активно использовавшую как христианскую символику, так и христианские тексты, и опиравшуюся на те же христианские тексты, но намного более рациональную культуру синодальных чиновников и миссионеров. В результате их пересечения и возникли вышеупомянутые следственные мифологемы.

Примером влияния подобных мифологем на оценку учения и религиозной практики христоверов можно считать протоколы допросов, в которые проникает следственная риторика в обратной пропорциональности к грамотности подсудимого.

Изменение характера хлыстовства в XIX веке привело к трансформации образа умерших лидеров, к замещению почитания реликвий богатой фольклорной традицией, посвященной легендарным основателям.

Заключение

Аскетическое учение, получившее название Веры Христовой, или христовщины, возникает в конце XVII века в городской среде под влиянием эсхатологических веяний эпохи. Его последователей можно считать текстуальным сообществом или религиозным движением без какой-либо ярко выраженной социальной структуры по крайней мере до начала XVIII века. Христовщина как учение состояла в проповеди жизни по заповедям, отказе от сексуальных отношений, спиртных напитков, матерной брани и зарождалось в контексте сохранения традиций дораскольного благочестия, в духе уважения к труду и молитвам и почитания народных святых (в том числе юродивых). Передача учения происходила от учителя к ученику, подкрепляется ссылками на Новый Завет, тексты христианских апологетов и жития святых и не требует специальных обрядов посвящения.

В начале XVIII века появились небольшие общины, состоявшие из монахов и мирян (крестьян и посадских людей), объединенных поиском пути к спасению. Центром этих собраний становится встреча с «пророками» (чаще – юродивыми и кликушами) или «наставниками» («богомудренными» людьми, начетчиками), говорящими «не от себя», обладающими способностями транслировать некое сакральное знание. Рассмотренные источники позволяют воссоздать ритуальную практику первых общин христоверов, которая включала в себя пение молитв и духовных стихов, пророчества, практику «хождения вкруг» и общую трапезу, нередко носившую характер поминаний. Одним из первых ритуалов христовщины была практика самобичевания и «утруждения плоти» (так называемое «хождение вкруг»), сопровождавшая и дополнявшая спонтанные действия «пророков» («трясение» и «верчение»).

Никаких таинств, альтернативных церковным, и никакого обряда посвящения духовенства христоверы не предлагали – речь шла об устрожении аскетических правил, соблюдение которых было непосильно даже для широкого круга монашествующих.

Никакого особого обряда перехода в общину, и тем более фиксированного членства, в общинах первой половины XVIII века не было. Обещание ничего не говорить о собраниях следователям и духовникам больше похоже на договор, цель которого состояла в обеспечении безопасности членов общины.

О непрерывности хлыстовской традиции с XVIII до конца XX века вряд ли можно говорить всерьез. Очевидно, что в каждый исторический период мы имеем дело с разными феноменами и что христоверы 1730–1750-х годов еще не отделяли себя от православия.

Истоки представления о хлыстовских «христах» следует искать в трудах чиновников и миссионеров XVIII века, вписавших христовщину в контекст почитателей «лжехристомужей» и богохульников. С их деятельностью, и особенно с деятельностью первой и второй комиссий о раскольниках, можно связывать и процесс формирования христовщины как религиозной группы, формирования определенной религиозной идентичности ее последователей, о которой до начала следствия 1733 года говорить не приходилось.

Изменение характера христовщины в конце XVIII и в XIX веке, вероятно, связано с реакцией этой группы на зарождение новых религиозных движений – скопчества, молоканства и духоборчества.