Фрагменты прошлого - Меган Миранда

Ив делает шаг ко мне.

– Что ты вспомнила, Джесса?

Я сглатываю, чувствуя себя загнанной в угол. Такое ощущение, будто эта комната и вправду является бункером, как называл ее Калеб, и выбраться из нее невозможно. Узкую лестницу преграждает Ив. Окно за спиной расположено слишком высоко над землей, а внизу – голый бетон.

– Рождество. – Я киваю в сторону золотой ленты на полке, поблескивающей в сумеречных лучах солнца. – Она осталась от подарка, который я подарила Калебу.

– Нашла еще что-нибудь интересное?

Я не понимаю, Ив спрашивает меня об этом из любопытства или она знает, что меня в этой комнате ждут сюрпризы? Возможно, Калеб приводил сюда свою бывшую девушку. Возможно, его мама знает об этом и хочет меня таким образом наказать – надеется, что я сама все раскрою.

– Нет, – отвечаю я. Не проглочу наживку. Ни из ее рук. Ни из рук кого-либо другого. Я медленно отступаю, обводя рукой стойку у изголовья кровати.

В ту секунду, когда я произношу это слово, мои пальцы касаются какого-то провода, ремешка. Чего-то, незаметно проходящего через переднюю спинку кровати. Я усилием воли заставляю себя не смотреть туда. Мне нужно дождаться ухода Ив.

– Я скоро уйду – говорю я. – У меня завтра экзамен. На сегодня я заканчиваю собирать вещи.

Ив явно недовольна. То ли напоминанием о том, что для меня жизнь продолжается и я делаю вид, будто мне не наплевать на такие обыденные вещи, как экзамены, то ли затянувшимися сборами из-за моих постоянных отлучек. Ив так же сильно не хочет меня больше видеть, как я хочу во всем разобраться. Вот только мне тяжело покидать эту комнату. С каждой убранной вещью здесь остается все меньше и меньше Калеба. Я не хочу спешить со сборами, страшась того, что тут совсем ничего не останется. И в то же время страшась того, что останется слишком много. Из тех вещей, которые я не желаю знать. Которыми Калеб не хотел со мной делиться и скрывал от меня.

– Я завтра приду пораньше, – обещаю я Ив. – И побольше успею сделать.

Ничего не ответив, она идет вниз, и я замечаю на лестничном пролете вторую тень – Мия, спрятавшись за угол, подслушивала наш разговор. Как только Мия уходит в свою комнату, а Ив пропадает из виду, я прослеживаю пальцами ремешок, свисающий с передней спинки кровати, и нахожу болтающийся у стены предмет. Это маленький бинокль, и я уверена: принадлежит он не Калебу. Приходят воспоминания о тепле и сменившем его резком холоде. Я несколько секунд сжимаю бинокль в ладони, а затем быстро прячу его в сумочку и ухожу.

Я объезжаю на машине дом Калеба, решительно настроившись сложить вместе разрозненные кусочки пазла. Как будто это каким-то образом поможет обрести то, что мы потеряли. Я стучу в дверь Макса, зажав бинокль в руке. Никто не отвечает. Нажимаю на звонок. Никакого ответа. Машины Макса тоже у дома нет. Послать ему сообщение? Но мы больше не пишем друг другу. С того самого ливневого паводка.

* * *

– Я дома, – сообщаю я родителям, переступив порог, и сразу же поднимаюсь в свою комнату.

Там просматриваю фотографии Калеба, пытаясь отыскать на них стеклянный предмет, стоявший у него на тумбочке и разбившийся. Я изучаю их одну за другой, пока не нахожу снимок, где сижу с Мией на постели Калеба. За нами на тумбочке стоит лампа и маленькая стеклянная статуэтка.

Вспомнила! Это единорог. Его подарила Калебу Мия. Если бы я заметила исчезновение этой статуэтки, если бы задумалась о том, куда она могла деться, то решила бы, что Калеб переставил ее на полку или убрал в ящик или что Мия, передумав, вернула ее в свою коллекцию. Но я не заметила. Теперь понятно: Калеб разбил в тот день единорога Мии. Это его осколки затерялись в бежевом ковре. Стеклянная статуэтка оказалась очередной жертвой его рук, которые он раскидывал во сне или в кошмаре.

Душа встает на место – найденная толика информации успокаивает меня, показывая, что я все-таки способна во многом разобраться. В голове будто прокручивается задом наперед сцена из фильма: осколки с пола соединяются в статуэтку, она летит наверх и опускается на тумбочку Калеба. Кусочки мозаики складываются в единую картину, и я снова верю в то, что могу найти путь от начала и до конца, постичь причины и следствия, отследить цепочку событий, которые привели Калеба в машину и направили на восток.

* * *

Залогинившись на своем компьютере, вижу новое сообщение. Мой пульс учащается, пальцы зависают над иконкой. Сообщение пришло от Эшлин Паттерсон, и у меня возникает ощущение, будто где-то за монитором скрывается другой Калеб – тот, которого я не знаю. Я почти вижу его, молчаливого и выжидающего.

Эшлин Паттерсон написала в ответ всего одно предложение: «Не знаю, кто ты такая, и не знаю никаких Калебов Эверсов». Я издаю разочарованный стон и возвращаюсь к просмотру фотографий в профилях мессенджера, но ни одна Эшлин Паттерсон больше не подходит под мои критерии. Они или слишком юные, или слишком старые, или совершенно другой внешности. Я продолжаю изучать лица на снимках, пока папа не зовет меня ужинать.

Ужинаю с родителями в столовой, но душой я не здесь. И кусок в горло не лезет. Родители не пристают ко мне с вопросами, видя, что я просто возюкаю едой по тарелке. Они не обращают на это внимания. Со мной частенько случается подобное после того сентябрьского дня, когда Калеб съехал в реку с моста. Я то сижу в прострации, то мысленно где-то витаю. Я перестала принимать участие в забегах по пересеченной местности, но бегаю одна, ночью, в темноте, слыша в тишине лишь свое дыхание, а между вдохами – воображаемое гудение реки.

Еще я целыми днями просиживаю в своей комнате. Если я не спускаюсь есть, мама приносит мне еду наверх. Родители изо всех сил пытаются мне помочь, я это вижу. Говорят правильные слова, когда нужно – уделяют мне внимание, когда не нужно – не трогают меня. Скорее всего, они прочитали книгу, как вести себя с горюющими подростками. Их фразы осторожны и выверены, словно взяты из соответствующей литературы.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает папа, прочистив горло.

Он спрашивает не только о еде. Открывается для разговора со мной. Наверное, я их совсем измотала.

– Нет, у меня много домашки, – отвечаю я. – Спасибо за ужин.

– Джесса, – окликает мама, но интонации в ее голосе дают мне по нервам. Я столько времени провела в комнате Калеба, что сейчас воспринимаю все чересчур остро.

Мне необходимо поскорее убраться отсюда. Я собираю рюкзак, кидаю в него бинокль и вихрем слетаю с лестницы. Сейчас почти восемь вечера, Макс должен уже вернуться домой.

– Я встречаюсь с Хейли, – кричу родителям и ухожу, прежде чем они успевают мне хоть что-то ответить.

* * *

Я жму на дверной звонок и на этот раз слышу спускающиеся по лестнице шаги. Дверь распахивает Макс, одетый в поношенные джинсы и майку. Наверное, тренировался. Когда он видит меня, у него сбивается дыхание.