Среди волков - Дженнифер Линн Барнс

Я нанесла резкий удар кулаком ему в живот — вполне достаточно для того, чтобы вырубить обычного мальчишку. Но Девон даже не покачнулся.

— Я не собираюсь нарушать договоренностей, — заявила я. — Я их и в прошлый раз не нарушала. Я не такая глупая.

Это заявление было встречено обидным молчанием.

— Я что, в прошлый раз приказаниям не следовала?

Снова продолжительное молчание, и Девон разразился песней из Энни.[28]

Я заметила, что он от меня не отодвинулся — его волку казалось, что если стоять рядом, то со мной ничего не случится.

— Верь мне, Дев, — я похлопала его по плечу. — Со мной все будет в порядке.

Наверное, мои слова походили на правду, потому что Девон попятился, а я задумалась, не стану ли я лгуньей в будущем. Потому что в последний раз, когда я видела Чейза, со мной что-то было явно не так. Я не нарушала обязательств. Не заставляла Каллума форсировать события. Чейз пальцем ко мне не притронулся. Однако со мной что-то было не в порядке.

Выходи, выходи давай, ну, где ты спряталась, малышка? Зачем прятаться от Большого Злого Волка? Все равно рано или поздно я найду тебя…

Единственным способом сделать так, чтобы со мной ничего не случилось — сейчас или вообще, — было точно узнать, что случилось с Чейзом, и поверить в то, что это не случится больше ни с кем.

Никогда!

— Не могу поверить, что ты хоть на секунду притворишься, что не знаешь точно, что может случиться!

— Элисон!

— Ты достал меня своим «Элисон», Каллум. Ты хочешь обсудить условия? Что там за условия у меня были, а?

— Элисон!

Я узнала голоса, доносившиеся откуда-то метров с пяти: Эли, Каллум и Кейси. Они так громко орали, что, казалось, даже не заметили, как я подошла к ним. Это было действительно странно, потому что звука шагов я не скрывала, и Каллум с Кейси должны были услышать меня за милю.

— Это между мной и Каллумом, Кейси. Если не можешь поддержать меня, стой и молчи.

Голос Эли стал глуше, и вместо Кейси от возмущения задохнулась я. Если бы она в таком тоне говорила со мной, я бы, ни слова не сказав, развернулась и ушла.

— Я не понимаю, зачем…

Глухой, ни на что не похожий звук вырвался у Каллума из глотки, и Кейси замолчал. Я не была уверена, было ли рычание Каллума угрозой или предупреждением, но, чем бы оно ни было, Кейси так и не закончил свою, явно необдуманную, фразу.

Не понимаю, зачем мне беспокоиться?

Не понимаю, зачем я пытаюсь это сделать?

Не понимаю, зачем я веду себя так, как будто есть малейший шанс, что ты меня услышишь?

Не важно. Даже я могла сказать, что Эли была не в том настроении, чтобы прислушиваться к чему-либо подобному. Она бросила вызов Каллуму. Кейси пытался отговорить ее от этого. Наш дом каким-то образом оказался в самом центре разборок за влияние в Стае, и у меня родилось подозрение, что причиной тому была я.

Кейси злился на Эли. Эли была в ярости от Каллума. А Каллум говорил низким, ровным голосом, как будто он не мог в один момент заставить их встать на колени, если бы такое могло прийти ему в голову.

Это было нехорошо.

Я остановилась. Задержала дыхание.

— Я бросила свою семью. Своих друзей. Ни с кем из них я больше не буду встречаться. Я хранила тайны Стаи. А что ты дал мне взамен?

Это был отнюдь не риторический вопрос. Эли ждала ответа, и Каллум ответил ей. Голос его был тихим и нежным, как будто он журил малое дитя, вместо того чтобы обратить на него ярость мамы-медведицы.

— Я дал тебе Брин.

— Она моя, Каллум. Не твоя. И не Стаи. Она моя дочь, и ты поклялся мне, что, когда речь зайдет о ее безопасности, мое слово будет решающим. Так что все, что ты знаешь, все, что ты видел…

А потом наступила тишина, резко так, что мне на секунду показалось, будто я потеряла сознание или внезапно оглохла на оба уха.

— Можешь к нам присоединиться, — сказал Каллум, возвращал меня в реальность. Голос у него был строгий, как будто ему было давно известно, что я болтаюсь где-то неподалеку и ловлю каждое их слово. — Это касается тебя.

Я услышала, как Эли пробормотала что-то вполголоса, но не разобрала что. Медленно и осторожно я подошла к ним, останавливаясь на каждом шагу, совсем не уверенная в том, что мне хочется увидеть выражение их лиц.

Я была права, что беспокоилась.

Эли выглядела как Эли, Каллум — как Каллум, а Кейси — так, как будто хотел меня прикончить.

Как и все другое, это была моя вина. Хотя я еще ничего не сделала. Пока!

— Как дела с контрольными? — спросила Эли, нарушая тишину вопросом, который прозвучал так обыденно, что мне даже показалось на мгновение, что вопли мне просто почудились.

Но, взглянув краем глаза на Кейси, поняла — не почудилось.

— Все в порядке с контрольными, — сказала я, прижимаясь спиной к стене: инстинктивное движение, от которого я не могла избавиться, несмотря на то что мы все здесь были одной семьей. — Уверена, что алгебру написала на отлично.

Я почувствовала, что Каллум, стоявший рядом со мной, улыбнулся. Но когда я посмотрела на него, то лицо его было спокойно-нейтральным. Лицо альфы, занимающегося делами Стаи.

Моя рука дернулась к поясу джинсов в поисках напоминания — физического напоминания — о том, что, даже когда он был альфой, он оставался Каллумом. Даже когда решались дела Стаи, я все-таки была — его.

— Это из-за того, что я снова встречусь с Чейзом? — спросила я.

Я обращалась к Каллуму, но на мой вопрос ответила Эли:

— Ты не должна к нему идти.

Сначала Девон, теперь Эли. Почему они решили, что я не должна этого делать?

— Не надо, — сказала Эли. И я подумала о том, почему мои мысли всегда так явно отражаются на моем лице. — Я не знаю ничего из того, что знаешь ты, Брин, но тут не надо быть ученым, чтобы догадаться, что из этого ничего хорошего не получится.

— Чейз не сделает мне ничего плохого, — упрямо пробурчала я.

Эли взглянула на Каллума, и у меня в голове всплыли слова Девона — Я не о Чейзе беспокоюсь.

Каллум тоже не причинит мне зла, подумала я, но вслух не сказала. То, что я должна была так сказать или подумать, это было просто уму непостижимо. Я обратилась к Каллуму как член его Стаи, и все, что делал он и что делала я, в равной степени определялось нашим договором. Я была не так глупа, чтобы нарушить слово, данное ему перед всей Стаей, да и твердости во мне было больше, чем они могли представить.