Алтарь эго - Кэти Летт

В этом и заключается ирония цензуры: любая попытка запретить художественное выражение является наилучшим видом рекламы. Материалы о судебном деле Зака повысили его рейтинг ровно настолько, чтобы его пластинка побила все рекорды. С этого момента избежать мыслей о нем было невозможно. Самые разные издания, журнал «Фэйс» и газета «Дейли телеграф» соревновались между собой, восхваляя Зака, называя его «верховным жрецом вуду», «новым Ленни Кравицом», чьи тексты стали «выражением нигилистически сентиментального духа эпохи, ограниченной смертью принцессы Дианы и наступлением Миллениума».

Деваться было некуда. Он ежедневно мелькал по кабельному телевидению, доводя до оргазма даже микрофон.

Но не только музыка и образ настоящего мачо приводили в экстаз фанатов. Его попа была столь совершенна, что о ней писали десять тысяч слов в неделю. Его зад делал, так сказать, свою карьеру. И именно эту карьеру, черт возьми, и освещали некоторые журналисты. Журнал «Роллинг стоун» объявил Зака одним из самых сексуальных мужчин на планете. В шортлисте на эту номинацию Зак коротко назвал своим хобби «небритье».

У меня осталась кожаная куртка Зака. Надев ее, когда мы летели в Италию, я обнаружила, как щупаю ее, с благоговением гладя рукой прохладную на ощупь подкладку, и наслаждаюсь тем, как она щекочет мою ладонь, словно сам Зак вот-вот приподнимет мне волосы и поцелует в шею, по которой побегут мурашки. Мне было больно.

Когда Джулиану удалось слегка освободиться от своих бесконечных дел, заявлений и комиссий, он стал любовно подкатывать ко мне, но я отталкивала его, лишь обещая «позже».

– Позже в смысле «сегодня» или позже в смысле «когда-нибудь в следующем тысячелетии»? – спросил он меня, когда я отвергла его попытки в третий раз. Господи, мои самые сильные опасения подтверждались: я превращалась в минетонена-вистницу. Я продолжала заниматься сексом с Джулианом, но сердце мое было где-то далеко. Словно в моем теле устроили вечеринку, на которую меня забыли пригласить.

Тем длинным прохладным летом во мне росло осознание того, что я допустила ошибку. Я чувствовала, как меня засасывает болото – то самое болото, в котором прогнили основания брака моих родителей, – я почти ощущала его гнилостный запах.

Наше супружество явно нуждалось в нарушении моногамии.

Выходя замуж, я молилась, чтобы Бог не ввел меня во искушение. Но пора признать, что вводить меня никуда не надо было: в тот запретный край я могла найти дорогу с закрытыми глазами.

– Тебе не кажется, что благоразумие – главное преимущество среднего возраста? – сказала Кейт, когда я показала ей три билета на концерт, присланные мне по почте: новая ретро-рок-группа Зака выступала на стадионе Уэмбли.

– Мне просто любопытно. Ну кому от этого вред? – ловко оправдывалась я. – Хочешь, пойдем вместе?

– Да я скорее удалю себе матку садовыми ножницами, чем пойду на этот идиотский концерт.

– Куда же делась твоя любовь к приключениям? Он ведь теперь звезда, понимаешь?

– Звезда, дорогая моя, – это газообразная структура, представляющаяся земным наблюдателям фиксированным небесным телом.

Вот именно, вздыхала я про себя. Небесное тело.

– Только позаботься о защитном костюме. И если ты подцепишь какую-нибудь инфекцию, даже не думай появляться в офисе, черт бы тебя побрал. – Она все еще злилась на меня за то, что я вышла замуж за ее спиной.

– Пожалуйста, пойдем со мной, Кейт. Я буду вести себя предельно прилично, – пообещала я.

– Ну, хорошо. Я согласна, но только потому, Ребекка, что твои гормоны ожидает опасное соседство и позволять тебе шляться одной слишком рискованно.

* * *

– Боже мой, – воскликнула она, когда два дня спустя я ввалилась на заднее сиденье Анушкиной машины.

– Что? Недостаточно изысканно?

– Изысканно?! – Кейт несколько раз обвела меня взглядом, с особым презрением задержавшись на кожаных сапогах до бедер. – К этому наряду вполне подошла бы флюоресцирующая футболка с надписью: «Трахни меня прямо сейчас, мой спермобог!».

– Двое мужчин. Счастливая ты, куколка! – Анушка глотнула водки прямо из бутылки. После того как она вышла замуж за Дариуса, алкоголь стал основой ее рациона.

– У меня нет двух мужчин. Я замужем. К моим трусикам намертво приварен замок. Если я когда-нибудь серьезно задумаюсь над отношениями с рок-звездой, затащите меня в чулан и бейте по лицу, пока я не приду в себя. Договорились?

– Кстати, о мужьях. Анушка, а ты своего-то видела после свадьбы? – спросила Кейт. – Знаешь, ты уже старовата для воображаемого друга.

Анушка вдавила педаль газа в пол.

Продравшись сквозь толпы перекупщиков, продающих билеты на концерт, мы оказались на стадионе и слились с толпой.

– Да здесь яблоку негде упасть, – ныла Кейт, пока мы пробирались к бесплатным местам. Толпа упрямо и отрывисто скандировала: «Зак! Зак! Зак!»

Бас-гитара взвыла, словно «Боинг-747», разгоняющийся на взлетной полосе вдоль бесчисленных рядов поклонников. Последовал гормональный всплеск электрогитар, бьющий по нервам электронный скрежет синтезатора. Когда вступили ударные, стадион содрогнулся в победном прыжке, обычно ассоциирующемся с выигрышем в лотерею.

Разливалось гитарное соло. У краев сцены кувыркался мощный луч света… и вот появился Он, волнообразно двигаясь в полоске света. С диким рыком толпа хлынула к нему. Чуть ниже пупка я почувствовала пульсацию предвкушения.

– О боже, куколка! – восхищенно выдохнула Анушка. – Как он влез в эти штаны?

Я старалась не истекать слюной, как собака Павлова. Зак дерзко взвыл, это было не просто выступление – скорее, бушующее торнадо тестостерона. Его тело было сгустком энергии, комком света, голос – сильным и неукротимым. Он пел, мешая музыкальные стили, как начинки для пиццы: соул, рэп, рок. Но тексты остались прежними и призывали убить всех при рождении.

Он крадучись приближался к зрителям. В приглушенном голубом свете корчащаяся толпа напоминала гигантского осьминога. Его щупальца тянулись к Заку, будто желая окунуться в водоем его славы. Фанаты неистово размахивали руками, но, как только Зак касался их пальцев, затихали, словно околдованные.

Прожектор выхватил нас из темноты, и я подпрыгнула. Внезапно я осознала: мы были самыми взрослыми среди зрителей.

К концу своего гипнотического выступления он заговорил в первый и единственный раз, если не считать формальных «Привет, Лондон!» и «Я рад быть здесь с вами».

– Бекки, эта песня посвящается тебе, моя девочка!

Мое сердце словно прыгнуло с трамплина, перекувырнулось и приземлилось где-то в области живота.

Несмотря на избитое название «Очень тебя люблю», это была медленная песня о любви и о притяжении противоположностей. Конечно, не совсем Зонд-хайм[18](для Зака, похоже, важнее хорошо выглядеть в латексе, чем понимать структуру пятистопного ямба), но музыка приятная, а слова наполнены невнятной болью, обжигающей тоской. Меня захватила знакомая волна возбужденного ожидания. Вокруг все хором подпевали. Песню обо мне. Да это же мечта каждой девушки! Я думала, что брак станет профилактической прививкой от чар Зака, но противостоять этому возбуждению было невозможно. Словно Лорелея мужского пола, он завлекал меня в свои сети.