Мародеры - Леонид Влодавец

— Долго еще ехать? — спросил Никита, отъехав уже прилично от злополучного места. Дорога тянулась через какое-то поле, вспаханное под зябь. Справа, примерно в километре, виднелся лес, а впереди маячили тусклые огоньки населенного пункта.

— Нет, не очень, — ответила Люся, — сейчас Лысаково проедем, после еще чуть-чуть полем, а потом еще пару километров лесом.

Лысаково оказалось центральной усадьбой бывшего колхоза или совхоза, где наряду с сельскими домишками стояло три или четыре пятиэтажки городского образца — память о попытках стереть грань между городом и деревней. Улицы были пустынны, и Никита проехал через село, почти не сбавляя скорости.

Потом снова началось поле, дорога пошла под уклон.

— Сейчас мостик будет, осторожнее…

Мостик миновали успешно, справа мелькнуло еще несколько избушек и каких-то длинных строений сельскохозяйственного назначения — судя по запаху, свинарников. После этого дорога стала загибать влево и подниматься в гору, а впереди в свете фар уже маячил лес. Когда доехали до леса, дорога выровнялась и где-то впереди опять замаячили огоньки.

— Ну вот, почти приехали… — сказав это, Люся с облегчением вздохнула.

Через пару минут въехали в дачный поселок. Сразу было видно, что это не садово-огородное товарищество: участки явно превосходили шестисоточный стандарт, заборы были крепкие и высокие, без дыр, из хороших досок и даже из бетона, с колючей проволокой поверху, а кое-где даже со спиралями Бруно. И гавкали в этих дворах не какие-нибудь щавки-кабыздохи, а породистые восточноевропейцы и кавказцы, обученные без предупреждения брать нарушителей границ частного владения. Сами дома лишь чуть-чуть просматривались из-за высоких сосен и других парковых насаждений, но можно было разглядеть, что это не фанерно-щитовые или брусовые хибарки, а прочные бревенчатые и кирпичные дома по два, а то и по три этажа, имеющие по основанию площадь минимум 8х8 метров. В отличие от села Лысакова, здесь вдоль улицы горели светильники и даже тротуары были, как в городе.

— Ну вот и приехали, тормози, — в голосе Люси появились повелительные нотки.

«Волга» стояла перед глухими прочными железными воротами. Участок был обнесен бетонным забором с колючкой поверху. Свет уличного фонаря выхватывал из темноты силуэт двухэтажного коттеджа с островерхой крышей из металлочерепицы и не по-русски высокой трубой, увенчанной какой-то жестяной конструкцией с флюгерком.

Люся вытащила из кармана плаща небольшую коробочку с кнопочками, опустила стекло, выставила этот электронный ключ в окно машины и нажала кнопку. Что-то пискнуло, потом за воротами заурчало и створки разъехались в стороны.

— Заезжай, — велела Люся, и Никита вкатил во двор. Хозяйка еще раз нажала кнопку, и ворота задвинулись, защелкнувшись на автоматический замок. Послышался лай, с разных сторон к машине подбежали три здоровенные овчарки. Особо пристально зверюги приглядывались к Никите. Можно было не сомневаться, что если б он вышел из машины, то ему пришлось бы плохо.

— Теперь вон туда, направо, в подземный гараж…

— Ф-фу-у-у! — выдохнула Люся, закрыв ворота гаража нажатием кнопки. — Доехали, наконец-то…

— Доехать-то доехали… — неопределенно пробормотал Никита.

— Помоги мне наверх дойти, а? Только свет зажги, а то тут темно.

— Попробую донести тебя. Держись за шею!

— Не уронишь? Я тяжелая…

— Ну, не восемьдесят кило небось?

— Нет, пятьдесят семь только…

— Сойдет…

Люська и впрямь была не тяжела. Единственное, что смущало, так это слишком приятная теплота, исходившая от ее тела…

Лестница вывела в небольшой холл перед главным входом. Сюда выходило еще три лестницы: одна вела вниз, должно быть, в подвал, а две — наверх, на второй этаж. Кроме двойных входных дверей, в холле было еще две пары: две больших двери, с симпатичными витражами из цветного стекла, помещались одна напротив другой, в промежутках между «верхними» и «нижними» лестницами, а две небольшие белые — под «верхними» лестницами, между боковыми вешалками.

Правая дверь с витражом, на котором была изображена композиция на гастрономические темы — всякие там гуси-поросята на блюдах с гарнирами и бутылочки-рюмочки, — вероятно, вела в парадную столовую, а левая, где на витраже красовалась фантазия на музыкальные темы — с лирами, нотами, скрипичными ключами и силуэтами танцующих пар — должно быть, предназначалась для танцев. Что же касается маленьких дверей, то на них были привинчены стандартные фигурки «мальчика» и «девочки», а также наклеены картинки с дымящейся сигареткой в голубом квадратике. Стало быть, там имели место гостевые сортиры с курительными комнатами.

Люська попросила усадить себя на банкетку напротив зеркала, сняла сапоги и озабоченно ощупала ногу.

— По-моему, просто потянула… — проворчала она. — Но больно очень…

Достань мне тапки, а? Во-он, в том ящичке.

Никите мельком подумалось, что его явочным порядком превращают в лакея при барыне, но подал страдалице тапки и дал добрый совет:

— Надо эластиком перебинтовать. Чтоб не вихлялось.

— Ладно, — кивнула Люся. — Ты тоже снимай эти свои сапожищи. Ух, и воняет от тебя! Свалкой какой-то… Ты что, бомж, что ли?

— Вроде того… — согласился Никита.

— С этим потом разберемся. Сейчас поможешь мне до ванной дойти, а потом спустишься вниз, заберешь все Юркино барахло из машины и принесешь наверх. И в машине приберись: чехлы сними, коврики вытряси, если кровь — замой. Понял? И машину помой как следует. Чтоб никакой глины не осталось, ясно?

— Как скажете, ваше сиятельство! — улыбнулся Никита.

— Ладно тебе, — немного смутилась Люська, сообразив, что ей надо быть повежливей с малознакомым, к тому же вооруженным парнем. — Не сердись, ладно?

— Да чего там, — отмахнулся Никита. И опять взвалил на спину эти 57 кг и направился в ванную, где и сгрузил Люську.

— Здесь я уж сама как-нибудь, — произнесла она, наметя, что Никите пора заняться исполнением ранее отданных приказаний.

Никита не получил точных указаний, куда тащить все, что похватали у Юрика.

Но на первом этаже почему-то оставлять это побоялся. Он поднялся на второй этаж, положил пистолет, сотовый телефон и кошелек на туалетный столик. Затем вернулся в гараж и взялся мыть машину. Чехлы Люська действительно закапала кровью из разбитого носа и измазала дорожной грязью, поэтому Никита их снял.

Салон он драил так, будто завтра на этой «Волге» должен был ехать сам Президент. Кузов, стекла, колпаки и даже шины отмывал шампунем с теплой водой.

Аж сам загляделся на свою работу, когда закончил.