Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной - Любовь Виноградова

Толстый генерал сразу сделался вежливым и спросил, куда нужно ехать. Посадив Аню в машину, чтобы подвезти в штаб 9-й армии, он спросил, где это ее так опалило. И тогда, рассказывая о том, что с ней случилось, Аня расплакалась. Очень уж болели обожженные руки, да еще и капитан содрал с них кожу.

«Не плачь, девушка, — утешал генерал, — а то и лицо начнет саднить от слез».

Через три часа они нашли штаб армии. Аня вручила пакет и пошла в санчасть, где ей наконец смазали лицо и забинтовали руки. Теперь можно было вернуться в родную эскадрилью, где уже и не знали, ждать ее или нет.

Немцы наступали. Украинское руководство, до этого из Киева переехавшее в Ворошиловград, теперь поспешно эвакуировалось дальше на восток: последний свободный клочок этой советской республики вот-вот должны были захватить немцы.

Армии уходили, полк Евдокии Бершанской все время перелетал на новые аэродромы, все дальше и дальше в глубь советской территории. Аэродромы, которые частенько оказывались за обрезом карты. Настроение было подавленное, физические силы на исходе.

Как-то дождливым вечером, когда в ожидании прилета разведчика погоды все собрались у командного пункта, Женя достала из планшета потрепанную книжку — повесть «Как закалялась сталь» — и начала тихо читать. Сначала никто не обратил внимания, но постепенно девушки одна за другой стали подсаживаться к Жене поближе, слушая историю Павки Корчагина.

Опубликованная в 1932 году, эта повесть о бесстрашном революционере стала советским Евангелием. Главный герой Павел Корчагин очень походил на самого автора, Николая Островского, имея точно такую же биографию: делал революцию, потеряв на этом поприще здоровье, укреплял советский строй и, наконец, слепой и парализованный в двадцать с небольшим лет, стал писателем, потому что хотел помогать любимому большевистскому строю хотя бы словом. К чему бы ни приложил руку бесстрашный и трудолюбивый Павка Корчагин, все у него получалось: мальчишкой он так здорово трудился в станционном буфете и на электростанции, что хозяева прощали ему сильный и несговорчивый характер, красноармейцем и военным комиссаром обращал в бегство врагов, потом так же успешно очищал вверенный ему район от всевозможных банд противников большевистской революции. Недостатков у Корчагина практически не было, а у самой книги, как у художественного произведения, — предостаточно, ведь автор едва закончил несколько классов, а все последующее образование дал себе сам, будучи уже тяжело болен. И все же книга выделялась на фоне произведений того времени: яркая и талантливая.

Советская культура, направленная на модернизацию общества и пространства, приучала массовое сознание ко всевозможным трансформациям, необходимым для строительства нового государства и нового человека. Шла смена календарей, переименование не только улиц и учреждений, но и городов (а после второй мировой войны и стран), «электрификация всей страны», переход к типовой застройке городов. Идеальный советский человек, выводимый в новых художественных произведениях — книгах, картинах и фильмах, казался человеком будущего, однако имел много общего с идеалами древности: был красив душой и телом, бескомпромиссно бесстрашен, безжалостен к врагам и беззаветно предан своему государству, которое ценил больше собственной жизни.

Как правило, написанные в жанре социалистического реализма книги того времени отличались полным отсутствием бытовых, физиологических, интимных подробностей. На каких постелях спали советские люди, какие пили напитки, чем и как стирали белье, из этих книг не узнаешь. Они становились все более безжизненными и пустыми, выполняя функцию формы, в которое время вкладывало идеологическое содержание, которое требовалось на тот момент. «Как закалялась сталь» стала исключением.

Стремительное, захватывающее повествование, как лава прорывающееся сквозь несовершенную форму романа, уносящее читателя в горячем потоке короткой и яркой жизни — то ли жизни черноглазого Павки Корчагина, то ли жизни самого автора, — было совсем не похоже на большинство произведений тех лет. Написанное непрофессиональным, необразованным, но очень талантливым автором, оно было обречено на успех. Роман довели до ума несколько редакторов «Молодой гвардии», и он стал советским бестселлером. Наверное, в успехе книги сыграла роль не только ее житийность, не только героический образ Корчагина — героических образов тогда в литературе было хоть отбавляй, — не только торопливое, динамичное повествование. Идеологизированные читатели тридцатых годов, возможно, не отдавали себе отчета в том, что в романе, написанном парализованным и слепым писателем, постоянно присутствует секс. В книге встречаются товарищи женского пола, под гимнастерками которых красиво вырисовывается грудь, поцелуи, «жгучие как удар тока» и полные сексуального напряжения ситуации, в которых Павел всегда ведет себя как подобает настоящему коммунисту. И тема сексуального насилия над женщинами, которое действительно происходит или которое только им угрожает, также проходит через весь роман прикованного к постели Островского.

Поколение Жени Рудневой не анализировало любимых книг, не склонно было размышлять о художественных качествах романа и психологических проблемах авторов. На это у них, так же спешивших жить, как Павка Корчагин, не было времени — особенно теперь. Павка, с его стойкостью перед лицом сложных и опасных ситуаций, был именно той моделью, которая была им сейчас нужна. Слушая, как Павка выходил победителем из самых безвыходных ситуаций, они больше не ощущали ни усталости, ни подавленности. Когда появилась «Юнкерсы» и кто-то крикнул: «Воздух!» — никто не двинулся с места.

Кроме книги о Павке Корчагине Женя Руднева всегда носила в полевой сумке еще один маленький томик. Там были стихи, которые она читала всегда про себя. Но как-то, чтобы подбодрить подруг, прочитала им строчки:

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте Родину мою», —

и видя, как они реагируют, начала читать им из этого томика, сначала изредка, а потом все чаще и чаще.[172]Подруги переписывали стихи в свои тетрадки — такие тетради для стихов были почти у всех — и учили наизусть. Поэта звали Сергей Есенин.

Лучший поэт своего времени, голубоглазый и золотоволосый крестьянский сын с очаровательным русским лицом, Есенин воспевал в своих стихах красоту родной природы, любовь и самого себя — юношу-поэта, но также говорил и о темных страданиях человеческой души, смятении и водке. После того как он, страдая от депрессии, повесился в 1925 году в номере ленинградской гостиницы «Англетер», его стихи многие годы фактически были в СССР под запретом, пусть и неофициальным. Что бывает, когда такой запрет нарушается, узнала на собственном страшном примере семья Оли Голубевой.

Отец Оли, старый большевик, был выходцем из крестьян, но всегда тянулся к образованию и очень ценил книги. Однако в большой домашней библиотеке Есенина не было. После посмертной кампании против него и его творчества, в результате которой Есенин был объявлен упадническим поэтом, чуждым происходящим в стране переменам, его стихи не печатались.