Игра без правил - Владимир Моисеевич Гурвич

злоба. Вот своенравная особа, на нее совершенно нельзя ни в чем положиться. А еще баронесса.

Стараясь не скрипеть половицами, он подошел к двери, приложил к ней уху. И явственно услышал голоса. Ему показалось, что он даже узнал один из них, он принадлежал Нику Грегори.

И вдруг он услышал громкий детский плач. За ним последовал окрик, а затем прозвучал хлесткий звук удара. Лобанов почувствовал, как откуда-то снизу поднимается в нем горячая, словно выработанный пар, ярость. Уже больше не обдумывая никаких планов, он ногой толкнул дверь и бросился по лестнице вниз.

Первый этаж был хотя и слабо, но был освещен. Ему понадобилась секунда, чтобы охватить взглядом всю картину. Бандитов было трое, включая Ника Грегори. Они сидели на стульях. Дочь и бывшая жена были связаны по рукам и ногам и лежали на спинах на полу.

Не доходя несколько ступенек до пола, он прыгнул на ближайшего из злоумышленников. Тот не успел даже встать, как был отправлен в нокдаун ударом, в который Лобанов вложил всю свою накопившуюся за последний час ярость. Второй бандит попытался оказать сопротивление, он даже ткнул кулаком в его лицо. Но Лобанов нырнул вниз, спокойно положил его на бедро и швырнул на стенку.

Пока он расправлялся с двумя бандитами, Ник Грегори успел вскочить со стула и достать пистолет. Лобанов перехватил его руку, и они как ровно сутки назад, схватились друг с другом.

Еще во время первой схватки Лобанов понял, что его противник по силе почти не уступает ему. И сейчас ему никак не удавалось повалить Ника Грегори на пол. Драгоценные секунды растрачивались в бесплодной борьбе. Тем более в этой патовой ситуации Ник Грегори имел над ним явное преимущество, так как в любой момент мог очухаться кто-то из его банды. И тогда совладать с ними будет крайне трудно.

Лобанову одной рукой удалось ухватиться за куртку Ника Грегори и что есть силы потянуть ее на себя. Лобанов упал на пол и, упершись ногой в грудь противника, бросил его через голову. Тот с грохотом растянулся на дощатом настиле. Лобанов быстро вскочил и увидел, как прямо на него надвигается уже один раз поверженный бандит. В руках он держал большой тесак. Лобанов не был готов к этой атаке и уже почти физически ощутил, как входит огромный нож в его тело. Но в этот момент произошло нечто неожиданное; Натали встала на пути злоумышленника и на удивление точным ударом ноги с разворота попала ему прямо в висок.

Лобанов перевел дыхание и стал осматривать поле боя; вся явно не святая троица лежала на полу, на котором растеклись небольшие лужицы крови. Он подошел к узникам и перерезал их путы.

Он обнял дочь и прижал ее к себе.

— Как ты, Аленка? Они не сделали тебе ничего плохого?

— Нет, папа, только обещали убить, если ты не выполнишь их требования. И раза два ударили. Но не так чтобы уж очень больно. А что они хотели от тебя?

— Я расскажу тебе потом. А ты в порядке? — спросил он бывшую жену.

— В порядке. — Светлана вдруг расплакалась. — Они грозились нас убить. Что ты сделал этим людям? Почему мы с дочерью должны расплачиваться за твои дела? — Выкрикивая эти фразы, она смотрела почему-то не на Лобанова, а на Натали.

Лобанов молчал, так как понимал справедливость упреков Светланы. Хотя он и предположить не мог, чем завершится его приобщение к своему княжескому роду.

Лобанов достал пистолет и навел его на продолжавшего лежать Ника Грегори.

— Что делать с этими мерзавцами? — обратился он к Натали. — Думаю, надо звонить в милицию, пусть забирают эту падаль.

Реакцию Натали более чем удивила его.

— Прошу вас, не делайте этого.

— Что же вы предлагаете, отпустить их с почетом. Может, напоить их кофе и дать на обратную дорогу денег, вдруг им не хватит.

— Я вас уверяю, если вы их отпустите и никуда не станете сообщать, это самое лучшее, что можно сделать.

— Ничего не понимаю. Почему будет лучше, если я их отпущу. Может, вы все-таки объясните?

Натали вместо ответа подошла к Нику Грегори, который в этот момент, морщась от боли, пытался приподняться с пола.

— Ник, зачем ты это сделал? — спросила Натали.

Ник хмуро посмотрел на нее и ничего не сказал.

Лобанов приставил пистолет к его виску.

— За то, что ты взял мою дочь в заложники, ты получишь сейчас пулю в свой мерзкий лоб. — Желание спустить курок было таким сильным, что он едва себя сдерживал. Несколько лет назад в таких обстоятельствах он бы не колебался.

Натали подскочила к нему.

— Во имя Дмитрия Львовича, не делайте этого. Я точно знаю, он бы не одобрил этот ваш поступок.

— Зато одобряю его я.

И все же Лобанов отвел пистолет от виска Ника Грегори.

— Отпустите их, поверьте мне, так надо, — продолжала настаивать Натали. — Этим вы обезопасите своих близких больше, чем, если сдадите их в полицию. Я вас прошу, пусть они уходят. Я все же спасла вашу жизнь, вы мой должник.

Лобанов, не отводя пистолета от избитых им бандитов, сел на стул. Он чувствовал, что за просьбой Натали скрывались какие-то важные обстоятельства, о которых он ровным счетом ничего не знал. У него такое ощущение, что она действительно пытается оградить его от еще большей опасности. Вот только почему-то ничего не желает говорить ему о том, что из себя она представляет и от кого исходит. Ясно же, что Ник Грегори во всей этой комбинации не главный, главные не ходят сами на такие задания.

— Это не честный прием, Натали, — сказал он.

Внезапно он посмотрел на Ника Грегори и заметил, что тот более чем внимательно прислушивается к их диалогу. Лобанов решительно встал со стула.

— Хватит, я не собираюсь больше говорить на эту тему. Я сдам этих молодчиков в милицию. Пусть разбираются с ними они. И баста.

Дальнейший поворот событий явился для Лобанова совершенно неожиданным. Натали ударом ноги выбила из его рук пистолет, повторным ударом отбросила его к стене. Лобанов довольно чувствительно стукнулся о ней головой, так что даже на мгновение потерял сознание. Когда же оно вернулось к нему, то он увидел Натали, которая целилась в него из пистолета.

— Александр, — произнесла она. От волнения едва заметный акцепт звучал сейчас гораздо отчетливей. — Они уйдут сейчас. Так будет лучше для всех. Уходи, Ник, — повернулась она к Нику Грегори. Он же не менее изумленный этой сценой, чем Лобанов, явно медлил. — Я тебе сказала: немедленно