Ведьма бывшей не бывает - Анастасия Никитина

ту воду, которой наглоталась по милости водяного в избушке. Но там ещё неизвестно, попила или поела грязи пополам с прошлогодними листьями и паутиной.

«То-то есть до сих пор не хочется», – передёрнулась я, вспомнив нехорошим словом вредителя-водяного. На языке почувствовался какой-то гадкий грибной привкус. Я понимала, что сработало самовнушение, и на самом деле никакой дряни у меня во рту нет. Но всё равно поспешно набрала в горсть холодной воды и напилась.

Жажда прошла, но зато проснулся голод. «Леший зайцем, может, и поделится, – с сомнением протянула я, глядя на свое искажённое отражение в колышущемся зеркале воды. – Но что я с ним делать буду?»

Когда мы путешествовали с Ильёй, он приносил дичь из леса уже освежеванной и выпотрошенной. Видимо, не хотел смущать мою предполагаемую тонкую душевную организацию. «М-да, – пришлось констатировать мне. – Я понятия не имею, что делать с полным комплектом зайца: шкура, внутренности, там же где-то ещё и желчь должна быть. Пока до мяса доберёшься – семь потов сойдёт. И вообще зверушку жалко... Решено. Остановимся на вегетарианском меню ввиду отсутствия иных вариантов».

Я огляделась, но о наличии огорода напоминали только бугры, заросшие мхом, которые принять за грядки можно было только при наличии совсем уж буйного воображения. Скорее они смахивали на могилки предыдущих самонадеянных идиотов, вздумавших пожить на болоте в гордом одиночестве.

«Хех... Меню выбрали, а официантов что-то не видать, – пробормотала я себе под нос. – Похоже, придётся к людям идти раньше, чем хотелось бы. Только на что еду менять? Денег-то у меня нет».

Поворчав для порядка ещё минут пять, я встала и направилась к избе. Стоило посоветоваться с домовым: как-то же Яга тут жила и юбки по деревням на хлеб не меняла. Может, дедок слышал что-нибудь?

– Колдовала, матушка? – проскрипел леший, буквально выросший у меня на дороге.

Я с трудом подавила гневный вопль: едва не напоролась глазом на особо выдающийся сучок.

– Нет, не колдовала, – буркнула я, справившись с приступом злости. Ругаться сейчас с лешим было бы чревато. – Думала, где буду еду доставать. Я же, как видишь, без багажа.

– Без чего?

– Без запасов, – со вздохом пояснила я.

«Надо же. Сколько уже тут пережить успела, а двадцать первый век из меня так и не выветрился».

– Так бабка твоя тоже запасы с собой не носила.

– И как она тут жила? – заинтересовалась я.

– А чем мы подсобим, что людишки принесут в благодарность за помощь, тем и жила.

– Какие скромные запросы, однако, – хмыкнула я.

– Чего?

– Да так... Спрашиваю, и мне подсобите, или как?

– А как же иначе, матушка. Я за тем и пришёл. Ты говори, в чём у тебя нужда. Мож, дровишек прислать? Тут-то, поди, ничего в дровянике не осталось: всё сгноил водяник бестолковый.

Мы одновременно посмотрели на два гнилых бревна, торчавших у остатков плетня.

– Тут и дровяника не осталось...

– Значится, пришлём. Ещё чего-нибудь желаешь? Земляника в этом году шибко ароматная уродилась. С куста возьмёшь, али сразу сушёной?

– Так... Погоди, – остановила я лешего, чувствуя, как в груди зарождаются неприятные подозрения. Ну не мог представитель этого племени так радостно разбазаривать лесные богатства. Или мне попался единственный на весь мир леший-альтруист. – Ты что это такой добрый, лесной хозяин?

– Дык мы завсегда... Со всем почтением... – со скрипом замялся леший.

– Ты прямо говори, не юли, – нахмурилась я.

– Зельеце бы морочное подновить. Выдохлось за столько-то лет, – выдал наконец тот. – Обнаглели людишки. Всю опушку истоптали.

– Ну, так не просто так же топчутся, – с сомнением протянула я, вспоминая, что что-то такое читала в своём травнике.

– Не просто! Сразу сапогами, – с возмущением проскрипел лешак.– Дубы столетние на дрова рубить повадились, басурманы! Напротив роща стоит сухая-мёртвая – руби-не хочу. Но нет. Туда топать на двести шагов дальше! К нам тащатся. Скоро ничего не оставят от пущи заповедной.

– Спокойнее, – остановила я словесный поток. – А сам куда смотришь? Увидел топор не по делу, так заблуди дровосека, чтобы впредь неповадно было.

– Негде блудить, – хмуро пояснил он. – Так проредили, что через половину леса аж от болота их село видать.

– Так... А раньше? Пока было не «видать аж от болота». – прищурилась я. – Проспал?

– Не погуби, матушка! – взвыл лешак, обрушив на меня такой шквал стенаний вперемешку с извинениями, что у меня голова загудела.

– Спокойно! – я обошла беснующийся пенёк по большой дуге. – Я посмотрю, что смогу сделать.

– Вот спасибо, хозяюшка, – мгновенно успокоился лешак.

«Вот актёр, – ухмыльнулась я про себя. – Провел, как младенца!»

– А дрова ты всё-таки пришли, – напомнила я, чтобы не выглядеть совсем уж дурочкой. – И земляники с грибами.

– Сушеных али свежих, матушка? – заискивающе изогнулся пенёк.

«Чёрт. Как он так поворачивается? – невпопад подумала я, глядя на изогнувшуюся под невообразимым углом корягу. – Это же деревяшка, не змея, в конце-то концов!»

– Так каких, матушка? – напомнил о своём присутствии леший.

– Тех и других, – хмыкнула я. – Да, и ещё...

Леший, не дожидаясь, завершения фразы ухнул под землю, как мощный бур.

– Я хотела сказать «спасибо», – с ухмылкой крикнула я в быстро затягивающуюся дыру посреди дорожки.

Слово эхо отразилось от стенок, а несколько секунд спустя тропинка вновь выглядела совершенно нетронутой. Даже отпечатки моих ног, ведущие к ручью, оказались на месте.

«Силён!» – я покачала головой и пошла к избушке. Начиналась та самая жизнь, которую я хотела с тех пор, как поняла, куда угодила. Свободная жизнь свободной ведьмы-травницы. Даже первый заказ уже поступил. Если бы не горечь, илом осевшая на дне души после посещения Мурома, я бы, наверное, чувствовала себя совершенно счастливой. Но особо внимательно задуматься об этом мне не позволили... Впрочем, это меня уже не удивляло. Мне вообще редко оставляли время на «подумать», и тот день не стал исключением.

ГЛАВА 22

– Ну что, хозяйка, – приветствовал меня домовой, едва я вошла в избушку. – Ты сапожки-то скинь, чего бить понапрасну, да лапоточки обуй. Надо бы нам с тобой кой-чего обговорить.

Я хмыкнула и, послушно переобувшись в высушенные