Убийство онсайт - Татьяна Шахматова

— Хорошо, я привезу вам обогреватель, — сдался Хорхе.

— Что там? — спросил я Викторию, которая, избежав созерцания местных кулинарных нравов, мирно сидела в машине и читала переписку.

— Пока сплошной праздник жизни. Залезли на Пичинчу, заспамили все чаты фотографиями и эмодзи, покатались на ламах, купили пончо, ловили тропических бабочек, влезли на колокольню базилики Национальной клятвы.

Если не принимать во внимание того, что сейчас эти ребята сидели в эквадорской тюрьме, потому что кто-то из них утопил в Тихом океане молодую красивую коллегу, то не жизнь, а малина. Вернее, не жизнь, а бабако.

Кстати, Паша написал, что уже приземлился в Кито, скоро они вылетают в провинцию Эсмеральдас, на океан, так что приедем почти одновременно.

— Мы уже подъезжаем — осталось часа полтора, — обнадежил в свою очередь Хорхе, который, после того как я составил ему компанию в поедании куя, вдруг проникся ко мне самыми дружескими чувствами.

Очень скоро мы еще раз убедились в том, что находимся на другой планете. Во всем мире прибрежная полоса с жарким экваториальным климатом — это место самой дорогой земли и самых зажиточных ее владельцев. В Эквадоре все наоборот. Чем дальше мы углублялись в лес (само собой, тропический), чем ближе подбирались к океану и одному из самых дорогих прибрежных курортов, тем беднее и безрадостней открывались нашим глазам картины.

Кирпичные и сырцовые домики постепенно сменились лачугами из небольших, толщиной с руку, стволов, света становилось все меньше, отовсюду наступали джунгли, даже дорога укрылась плотным многоярусным зеленым пологом. Бороться с зелеными завоевателями здесь либо не видели смысла, либо не имели сил. Даже через работающий кондиционер чувствовался запах сырости и гнили.

— Это ужасная страна, ужасная! — воскликнул Хорхе, когда мы проезжали мимо тощего вола, везущего на своем обтянутом кожей хребте гору из стволов сахарного тростника.

— Почему вы не уехали в Канаду или Америку, Хорхе? — поинтересовался я.

Хорхе хитро сощурился, как будто ожидал этого вопроса: вокруг его глаз разбежалась сеточка мелких морщинок, что вдруг придало ему забавное сходство с енотом.

— А вы знаете, что такое жить на вулкане? — поинтересовался он.

— Вы сейчас про какой вулкан? — уточнила Виктория, поднимая голову от компьютера. — Про физический или экономический?

— Про все, — усмехнулся наш квартирный хозяин. — В Эквадоре много вулканов, ни в одной стране мира нет столько вулканов, сколько есть в Эквадоре. Ни в одной другой стране нет столько солнца, сколько есть в Эквадоре. Невозможно жить где-то в другом месте, если ты родился в центре мира.

Мы лишь многозначительно покивали, предпочтя не комментировать это неожиданно пафосное выражение любви к родине. Вот и пойми этих патриотов!

Апофеозом царившей вокруг бедности стала одна из заправок, на которой к нам подошла женщина, весь наряд которой составляла только грязная, когда-то, в далеком прошлом, белая футболка, натянутая на талию в качестве юбки. В одной руке женщина держала все те же фрукты, нарезанные в прозрачный пакет, за другую ее руку держалась совершенно голая девочка лет пяти, эта малышка в свою очередь вела за собой такого же голого мальчишку еще младше.

Виктория дала ей доллар, но туземка нахмурилась и зашипела на нас, показывая белые зубы. Видимо, для того, чтобы продемонстрировать, что она не зря просит больше, женщина приблизилась и сделала перед моим носом восьмерку тощими длинными грудями, похожими на огурцы в засушливый год, после чего крикнула что-то девочке, и та принялась крутить круглой детской попой в жанре доморощенного тверка. Женщина вызывала лишь изумление и отвращение, но девчонку было ужасно жаль. Я достал десятидолларовую бумажку, и женщина хищно выдрала ее из моих пальцев.

Хорхе, наблюдавший эту сцену от заправочного автомата, вдруг замахал руками и что-то прокричал, но я не понял, чего он хочет. Брать ее фрукты я и так не собирался, потому что даже сквозь пакет было видно, какие они грязные и заветрившиеся. «No, no», — показал я ей жестами, но женщина ткнула пакетом мне в живот, и я был вынужден подхватить его.

— Бросай, бросай! — услышал я истошный вопль Хорхе, но было уже поздно.

Откинув, словно театральный занавес, листья какого-то гигантского тропического лопуха, из кустов выскочили двое, не считая собаки. Двое были в одежде полицейских, а собака — обыкновенная тощая сука песочного цвета, которая злобно скалилась и гавкала на все джунгли. Все произошло так быстро, что взгляд успел выхватить лишь две серые рубашки, насквозь пропитанные влагой, и смуглые плоские лица, как будто размазанные по кадру неумелым фотографом. Мокрые от пота длинные неуставные волосы торчали в разные стороны из-под фуражек с кокардами.

Один из стражей эквадорского порядка схватил меня за ремень, второй — крепко прижал к животу руку, в которой находился пакет.

Виктория, которая вышла из магазина как раз к этой картине «Не ждали», а точнее, как раз-таки «Ждали», громко, по-бабьи, вскрикнула от неожиданности.

— Было ли у нас с тобой, дорогуша, хотя бы одно дело, во время которого тебя не пришлось бы выручать с ОМОНом? — страдальчески восклицала Виктория и пыталась дозвониться до Паши, но, видимо, айти-директор со своим десантом адвокатов был еще в пути. Или в этой богом забытой дыре не брала даже местная эквадорская связь.

Место с громким названием «Отделение полиции… чего-то там… округа Эсмеральдес» представляло собой обыкновенный деревянный сарай, угол которого был отгорожен сваренной кое-как арматурой, символизировавшей собой обезьянник. Напротив располагалась стойка, за которой сидел толстый, безучастный ко всему происходящему дежурный в расстегнутой форменной рубашке, надетой поверх сероватой майки.

Виктория с телефоном в руке бегала, как тигрица в клетке, по земляному полу сарая, а убогий вентилятор на низком потолке то и дело пытался ухватить ее за волосы. Сам я сидел в углу, прямо на полу, за импровизированной арматурной решеткой, по другую сторону которой на табурете примостился грустный Хорхе.

— Зачем ты взял этот пакет? Это же известная подстава наркополиции, — причитал Хорхе шепотом, однако его конспирация была лишней, тут и так никто не понимал по-английски.

Ужасен оказался даже не сам факт передачи пакета. Самым ужасным стало новое потрясение — результат моих наркопроб. Несмотря на всю отсталость и непрезентабельность отделения, здесь имелось главное средство получения прибыли всей этой деревеньки: американская экспресс-лаборатория на наличие в крови наркотиков. И результат моего теста, — изрыгнись хоть сам Котопакси, — оказался положительным! Положительным! Как?!

— Не могу сказать, что такое случается часто, но я не исключаю такой возможности, — уклончиво ответил Хорхе, когда я рассказал про шайтан-автобус и мою внезапную отключку с временной потерей памяти. — По симптомам очень напоминает отравление листьями коки, употребленными с алкоголем. — Хорхе сделал грустное сочувствующее лицо.