Дочь магистра - Алена Иванова

— Уйди. Уйти, пожалуйста — прошептала девушка и, дождавшись, когда он выйдет, села на пол.

Она обняла коленки руками, не чувствуя, как из душа на нее льется холодная вода. Ее трясло, но не от холода, а от страха.

Ей было страшно, потому что она его не понимала, не знала, что от него ожидать. Он то добрый и милый, то грубый и жестокий. Сначала спасает ее от разбойников, а потом чуть сам не насилует.

Но больше всего ее пугало то, что он ей нравится, нравятся его прикосновения, его поцелуи, его ласки. Даже сейчас, когда он был так груб, где-то в глубине души ей захотелось продолжения.

Глава 28

"Нет! Я не позволю больше к себе прикасаться! Вот сейчас соберусь и скажу ему, что со мной так нельзя! Я — леди, у меня есть принципы и честь. Я дочь магистра, а не крестьянка. Пускай других лапает, а со мной он должен обращаться почтительно. Сейчас я ему все выскажу" — подумала Лура, выходя из ванны.

Шторм стоял на кухне в одних шортах и что-то готовил. Увидев, что она вышла, он крикнул:

— Пельмени будешь?

«Что за человек такой! Ведёт себя, как ни в чем не бывало! После того, что у нас было, после того как он касался меня везде. Он вообще осознает, что мы натворили?!»

Его безмятежность взбесила Луру и она сорвалась! По плану было холодно донести информацию, что его будет ждать кара за содеянное и гордо удалится, но по факту… по факту она взорвалась. Она знала, что кричит на него, что несёт всякую чушь, что он даже не понимает ее чувств, но остановиться уже не могла:

— Хватит так со мной! Я не твоя кукла, я не подчиняюсь тебе. Я не понимаю тебя, вчера ты меня спас, а сегодня… Мне вообще-то было страшно.

Ты делаешь что хочешь, а меня ты спросил? Ты хоть понимаешь, что мы сделали? Понимаешь? Я теперь как людям в глаза смотреть буду, зная, что у нас… что меня кто-то касался до свадьбы! Тебе ведь вообще на все наплевать, тебя только твои желания интересуют. Ты — эгоист! Ты…

Шторм видел, как ее трясет, как она задыхается в своей истерике. Он знал, что она сейчас говорит именно то, что думает, не играет, не притворяется. С другой стороны лучше это, чем ее холодный отрешенный взгляд.

— Да, я такой! Думаешь, меня просто так Штормом назвали? Я прихожу из неоткуда, сношу все на своем пути, получаю, что хочу и исчезаю мгновенно. Я всегда получаю то, что хочу! И ни с чем не считаюсь. Я — эгоист, детка. Принимай это как данность. И хватит этой истерики. Ты ничего уже не сможешь изменить, так что толку от этого ноль — резко ответил Шторм.

Он подошёл к ней практически вплотную и чтобы ее успокоить взял за плечи и тихо, спокойно произнес:

— Я очень хочу измениться, но не могу. Это мой характер. Да, я бываю резок, я осознаю это. Я вижу, как тебя это пугает, пытаюсь сдерживаться, но не всегда получается. Прости меня.

Стоило мужчине к ней прикоснуться, как у нее из головы вылетели все мысли. Лура смотрела в его глаза и видела, что он говорит правду.

— Отпусти меня — прошептала она.

Наемник убрал руки и попытался помириться:

— Я тебе цветы купил.

Он указал на столик в прихожей, на котором действительно лежал маленький букетик полевых цветов. Нежный и невинный, как будто он сам собрал их в поле.

— Я хотел извиниться, что меня долго не было. А ещё купил пельмени. Они, правда, уже слиплись, но я подумал, мы перекусим, а потом куда-нибудь сходим. В кино, например. Я думал, ты ждёшь меня, скучаешь, а ты колдуешь. Я как увидел огненный шар, у меня башку сорвало. Я разозлился, и я сам не знаю, как так получилось — продолжал он говорить.

Его спокойная речь становилась все эмоциональнее:

— Да, я хочу тебя! Хочу тобой владеть! Мне ни одна женщина не отказала! Ни одна. Я всегда добиваюсь что хочу. А тебя не могу. Но ты — моя. Ты должна принадлежать мне. Только мне. Я хочу тебя и, если бы ты меня не остановила, я бы тебя уже получил. Но я сдержался. Ты даже не представляешь, как тяжело держать себя в руках, когда ты рядом. Черт!

Шторм резко развернул и ушел на кухню. Его пельмени убежали. Вода выкипела, вылилась на плиту, на пол. Пельмени цельным куском плавали на поверхности.

«Блять! И пельмени испортил и девчонке лишнего наговорил. Теперь она вообще близко не подойдёт. И срач это убрать надо»

От безрадостных мыслей его отвлек робкий вопрос:

— Шторм, а у тебя ваза есть?

Он даже не ожидал, что она выйдет из комнаты, не то, что заговорит с ним.

— Что? — переспросил мужчина

— Ну, ваза. Цветы в воду поставить, а то завянут — пояснила она.

«Ваза. А у меня есть ваза? Да откуда у меня ваза, мне-то никто цветы не дарит! Надо срочно, что-то придумать. Кувшин! Кувшин похож на вазу?»

— Кувшин подойдёт? — спросил наемник, указывая на подоконник.

— Вполне — ответила девушка.

Она очень изящно проскользнула мимо него к окну, взяла кувшин и так же изящно вернулась обратно. Буквально в паре сантиметров от него. Совсем не боясь его присутствия.

Сказать, что Шторм был потрясен, означало, что ни сказать не чего. Неужели после того, что он ей наговорил, она его не боится?!

Может он так и стоял бы, глядя ей вслед, если бы Лура не зашла на кухню снова. Но уже со шваброй.

— Как я понимаю, ужина не будет? Может, ты тогда сходишь к торговцу за едой, а я тут приберусь? — с улыбкой произнесла она.

— Что? — снова потрясённо спросил он.

— Кушать хочется, а еда наша сгорела. Ты сходишь ещё за едой? — повторила свой вопрос девушка.