Невеста по наследству - Ирина Мельникова

Его спутники замерли от столь откровенной и неожиданной грубости, переглянулись и пожали в недоумении плечами. Но графу, похоже, было глубоко безразлично, что о нем думают. Завернувшись в плащ, он закрыл глаза и очень вежливо попросил:

— Надеюсь, вы позволите мне подремать до ближайшего постоялого двора?

Настя проснулась от шороха, и чье-то теплое, пахнущее парным молоком дыхание коснулось ее лица. Она открыла глаза и прямо над собой увидела морду коровы, равномерно двигающую челюстями в опасной близости от ее головы. Животное меланхолично пережевывало сено и равнодушно смотрело на девушку огромным фиолетовым глазом. Множество мух облепили ее губы, корова недовольно мотнула головой, отгоняя докучливых насекомых. Два искривленных рога чуть ли не со свистом пронеслись над Настей слева направо, туда и обратно, а корова снова отщипнула от стога клок сена и принялась с прежним старанием его пережевывать. Настя взвизгнула и подалась спиной в глубь стога. Тут же с противоположной стороны вынырнул Сергей и, подхватив хворостину, отогнал корову от стога. Потом присел рядом с девушкой и, обняв ее за плечи, привлек к себе.

— Ну и Аника-воин! Мишани не испугалась, а коров, значит, боишься?

— Никого я не боюсь! — Настя отстранилась от него. — И ты бы не сдержался, если бы проснулся и увидел над собой это чудовище с рогами!

Сергей расхохотался. Настя с порозовевшим то ли от сна, то ли от негодования лицом сердито сверкала глазами, нервно теребила кончик косы, в которой запуталось множество соломинок. Но он не слышал, что она говорит, и, сосредоточив все свое внимание на ее губах, гадал, как она поведет себя, если он сейчас же, немедленно, ее поцелует? Эта ночь показалась ему самой длинной в его жизни. За хрупкой преградой из сена спала девушка, о которой он мог только мечтать и которую пока осмелился лишь поцеловать. Вчера в свете луны, когда они отыскали этот стог для ночлега, он заметил явное разочарование в ее глазах. Еще бы, он приготовил два ложа, но с разных сторон стога! Настя ничего не сказала, да и он промолчал. Разве он мог в открытую признаться этой юной и чистой девушке, что его мысли не совсем целомудренны и он на грани того, чтобы окончательно потерять голову. Но муки от желания обладать ею были несопоставимы с угрызениями совести, которые он беспрестанно испытывал с того самого момента, когда окончательно осознал, что не мыслит своего дальнейшего существования без этого очаровательного создания с невыразимо прекрасными глазами.

Сергей легонько коснулся указательным пальцем ее щеки, скользнул к губам, и девушка замерла. Широко раскрытые глаза смотрели на него с ожиданием и надеждой. И он не выдержал…

Какое-то время они просто целовались. Но на этот раз прикосновения мужских губ не были так нежны, как прежде. Они стали более жесткими и требовательными. Его сильное тело придавило ее к земле, и даже сквозь толстый слой сена она спиной чувствовала корни деревьев, выступавшие на поверхность. Настя боялась пошевельнуться, и, когда мужские руки осторожно сняли с нее блузку, она только зажмурилась от смущения. Сергей осторожно дотронулся до ее груди, Настя выгнулась ему навстречу и притянула его за плечи к себе. Он принялся неистово целовать ее обнаженные плечи, шею, руки…

Впервые мужские руки касались ее столь откровенно, впервые мужские губы ласкали и мучили ее тело. Но Насте знала, что и ей, и ему уже мало этих ласк. Она лихорадочно шептала имя Фаддея, ее пальцы проникли под его рубашку. И он застонал, словно от нестерпимой боли, когда девушка принялась нервно пощипывать его кожу, а потом вдруг прижалась губами к его уху и прошептала:

— Прошу тебя, ничего не бойся!

Сергей замер на мгновение, медленно поднял голову и потерянно посмотрел на нее.

— Настя, родная! Мы можем зайти слишком далеко!

— Я разрешаю тебе поступать со мной, как ты этого пожелаешь! — прошептала она и, заметив растерянность, промелькнувшую в его глазах, спросила недовольно:

— Или что-то не так?

— Все не так! — он осторожно отвел ее руки, поднялся и сел рядом, старательно пряча глаза. — Я уже переступил все границы. Я позволил тебе подумать, что между нами возможно что-то большее, чем простая дружба.

— Дружба?! — закричала Настя с отчаянием, поднялась на колени и, не заботясь о том, что почти обнажена, схватила Фаддея за плечи и принялась его с остервенением трясти. — Скажи, чего ты боишься больше, потерять расположение графа или сказать мне наконец, что ты любишь меня? Или я ошибаюсь? — Она прекратила попытки вытряхнуть из него душу и заглянула в его глаза. — И все твои поцелуйчики ровно ничего не стоят, а ты лишь забавляешься, чтобы хоть как-то скрасить долгую дорогу?

— Ох, и глупая ты! — Сергей вновь обнял ее. — Я люблю тебя с того момента, как ты появилась на том постоялом дворе. И бросился вслед за тобой только потому, что боялся потерять навсегда! Но давай трезво все обсудим. Ты должна сделать свой выбор раз и навсегда. Пойми, это очень трудно — прожить всю жизнь рядом с нищим поэтом, терпеть нужду, а зачастую и голод. Не лучше ли вернуться к жениху и забыть про это приключение? По крайней мере ты получишь деньги деда и сможешь направить экспедицию на поиски золота твоего отца.

— Ах вот оно что? Я и не думала, что ты такой прагматик, — Настя задумчиво посмотрела на него, — все просчитал, все разложил по полочкам… А ты учел, что я тоже люблю тебя? Или ты ради моего блага готов уступить меня графу чуть ли не за понюшку табака? Постой, постой, — она презрительно усмехнулась, — я, кажется, поняла, чего ты боишься! — Она яростно сверкнула глазами и вновь перешла на «вы». — Все ваше благородство на самом деле гроша ломаного не стоит! Вы, сударь, боитесь набить мозоли на своих ручках! Кропать жалкие стишки и отираться рядом с богатыми приятелями, жить на их подачки гораздо легче, чем в поте лица своего добывать хлеб насущный и достойно содержать свою семью. — Она поднялась на ноги. — Я ненавижу подобных людей, Фаддей! Прошу вас более не прикасаться ко мне. Я очень жалею, что в какой-то момент осмелилась подумать, что люблю вас. Это не любовь, это элементарная жалость к никчемному человеку, который из-за собственной лени не может достойно распорядиться своей судьбой!

— Настя, вы неоправданно жестоки! — пробормотал Сергей.

Все опять вернулось на круги своя, но стена, которую он только что самолично выстроил, нужна была в первую очередь ему, чтобы не навредить этой строптивой, невоздержанной дурочке. Ее слова действовали как холодный душ, были неприятны и несправедливы, но умом взрослого опытного мужчины Сергей понимал, что скоропалительная любовь может привести к такому же быстрому разрыву и горькому разочарованию. И, зная ее взрывной и непредсказуемый характер, решил окончательно убедиться, действительно ли она любит его и готова на все. Что ж, убедился! Но опять умудрился упустить тот момент, когда почти безболезненно мог повиниться перед ней. Теперь Настя определенно напрашивалась на серьезную ссору, но он постарался не оправдать ее ожиданий и вполне миролюбиво обратился к своей рассерженной спутнице: