Не тот господин 3 - Михаил Владимирович Баковец

он был подан. Сверху она видела, как одиночки и крошечные группки тандорцев бежали в том же направлении. Она прибыла одной из первых, обогнав почти всех демонов и неживых.

— Хабора, это как понимать? Что произошло? — крикнула она на своего вассала. Та вместе с шестью демонами и тремя рыцарями смерти стояла на коленях перед башней. На повелительный возглас высшей демонессы никто из них не отреагировал. Будто находились под очарованием. Именно о такой вероятности подумала Наама в первый миг. Поэтому к башне она подходила с осторожностью, окутанная несколькими аурами и с подготовленными боевыми чарами, готовыми сорваться с пальцев в любое мгновение.

— Хабора⁈.

И тут она увидела, что на стене башни на уровне человеческого роста были вплавлены магией две берцовых кости, перекрещённых друг с другом по диагонали. Над ними расположился череп. А под этой экспозицией чернела магически выбитая в камне надпись:

«ЗДЕСЬ БЫЛ САНЁК».

— Господин, — простонала демонесса и рухнула на колени перед надписью.

Глава 19

ГЛАВА 19

На четвёртый день путешествия мой отряд остановился на большом и приличном постоялом дворе в крупном селе. Здесь, как и в земных сёлах имелся свой храм с богами. Правда, не в виде строения. Что-то вроде аллеи с памятниками, чью роль исполняли каменные фигуры богов. Самые важные боги были крупные, размером в рост человека или чуть-чуть побольше. Прочие божки и богиньки иногда были размером в локоть и едва угадывались в грубо вырубленных чертах на камне. Локхи тоже здесь имелся. Ему отвели среднюю роль — размером был мне по пояс. Его явно вылепили из глины, которую после обожгли в костре.

— Ты меня слышишь? — обратился я к статуе. — Локхи, гад, ты помнишь про свои обещания и наш уговор? Где моя награда? Где, блядь, возвращение меня домой?

Меня так и подмывало харкнуть в глиняную рожу обманщика, который мало того что подставил меня под удар других богов, так ещё и кинул меня в лучших традициях суровых российских девяностых. Но я смог сдержаться, решил, что это пока лишнее. А вот мощный щелбан я статуе отвесил. Да такой, что гул разошёлся по божественной аллее. Словно я ударил не ногтем по кирпичу, а молотком по пустой бочке.

А вот постоялый двор смог поднять моё упавшее настроение. Тут пахло и выглядело всё на достойном уровне. Если вспомнить забегаловку в нашей деревне, которая носила гордое название бар-кафе, то местный объект деревенского общепита и по совместительству мотель давал ей очков пятьдесят форы. Алиса быстро договорилась о комнатах, питании, уходу за лошадьми и прочему. Мест тут хватало, поэтому даже наши возницы обзавелись кровом под нормальной крышей, а не на сеновале. Хоть и спали в одной комнате, на тюфяках с соломой на полу. Ещё одну комнату я оплатил горничным, а третью, самую роскошную, взял себе я. В ней имелась огромная кровать, на какой и втроём можно было дрыхнуть не мешая друг другу. Плюс большой сундук с плоской крышкой для вещей, на котором также можно было постелить кому-нибудь. Будь со мной эльфийка, так она явно отправилась бы спать туда.

«Вернусь — трахну эту ушастую корявую сучку, — мысленно пообещал я себе, когда вспомнил про Ванэссу. — Достала уже динамить, пусть условия контракта выполняет».

На ужин мы получили хоть и простые, но зато вкусные блюда из мяса и рыбы с мягким душистым хлебом. От предложенного вина я отказался. У меня имелись большие запасы трофейного из замка. А вот пива решил из интереса попробовать и не прогадал. Напиток пах ржаным хлебом, почти как квас, но вкус имел по-настоящему пивной — горьковатый, с хмелем и ни капли ненужного кисляка, что встречается в половине сортов.

После ужина была баня, в которой я мылся вместе со своими телохранительницами. А заодно нагнул каждую на лавке по паре разиков. Им такое внимание только за счастье было. До попадания в текущую неприятность мне всё больше компанию составляла нека, полутролька и иногда Нанима, которая научилась так классно делать минет, что я в основном засовывал ей за щеку младшего Санька, получая большее удовольствие от сего процесса, чем от траханья мышиной щёлки.

В середине ночи я проснулся от ощущения нависшей угрозы. Только-только открыл глаза и стал соображать, что же меня разбудило, как услышал голос Алисы.

— Господин, вставайте, я чую угрозу! — громко прошептала она и одновременно соскочила с кровати на пол, после чего принялась с молниеносной скоростью одеваться и вооружаться. На секунду позже вампирши от меня отпрянула жрица, вмиг оказавшись на полу.

— Моя чуять великое зло, господина, — торопливо произнесла крысолюдка. И от этого ещё сильнее звучал её акцент.

— Что за зло? — спросил я, последовав примеру девушек. Вот только вместо того, чтобы начать одеваться, я как был, в чём мать родила, первым делом наложил на помощниц чары-бафы.

— Моя не мочь понять, — извиняясь, пожала плечами жрица.

— Ясно, что ни хрена не ясно. Так, ладно, оделись? Тогда к горничным пошли. Надеюсь, они ещё живы.

Появилась мысль призвать кого-то из своих петов. Королев или паладинш. Но решил подождать, не привлекать к себе внимания и не шуметь. А то любая из призванных служанок производит шума столько, что ни о каком передвижении на цыпочках и речи нет. А тут такая непонятная ситуация, что, может, полезнее вести себя тише воды, ниже травы, а не лезть вперёд с шашкой наголо и криками «ура».

Четвёрке бывших мстительниц повезло. На момент нашего прихода все они были живы. И мало того — сопели в обе дырочки каждая, словно не ощущали над своей головой никакой угрозы. Хм, или в самом деле не чувствовали из-за своих микроскопических уровней и низового ранга?

— Рота подъём! — заорал я во всё горло. — Самки, тревога!

Напуганные моим рёвом, девушки на ногах оказались с похвальной скоростью. Тут я невольно загляделся на их тела. Прикипел взглядом к налитым грудкам брюнетки и блондинки, на белый пушок между ножек крольчихи и на её необычайно розовые сосочки. Как оказалось, спали они полностью обнажённые. Наверное, решили себе позволить максимально расслабиться и забыть про ночёвки в карете или на свежем воздухе в шалаше, когда спать приходилось не просто в ночных рубашках, а в походной одежде, сняв только обувь с куртками и немного расслабив шнуровку и ремни.

— Что случилось? — спросила Каллиса, которая вместо того, чтобы одеваться или хвататься за оружие и амулеты взяла и закрылась руками, как какая-то стесняшка из общаги на Земле.

Ей ответила Алиса:

— Что-то случилось. Не спрашивай что — сама не знаю. Только ощущаю серьёзную угрозу для нас всех. Вы сами-то ничего не чувствуете?

Горничные переглянулись, потом брюнетка отрицательно мотнула головой:

— Нет.

— Одевайтесь. Нам в любом случае нужно уходить.

Смотреть за тем, как четвёрка голеньких девчонок одевается, оказалось не менее приятно, чем рассматривать их в костюме Евы. Наконец, сборы были закончены. И соответственно я пришёл в себя.

— Держитесь за мной. Никуда не лезть, не геройствовать и в первую очередь предупреждать обо всём необычном, — сказал я им, одновременно накладывая на горничных стандартную пачку усиливающих и защитных чар.

— Куда идём, Санёк? — поинтересовалась у меня Алиса, когда наша увеличившаяся компания вышла в коридор из комнаты девушек.

— К кучерам, куда же ещё.

Мужики дрыхли точно так же крепко, как и служанки. Складывалось впечатление, что только наша троица находится не в своей тарелке из-за непонятного давящего чувства. Будто сидишь с открытым ртом и закрытыми глазами в кабинете стоматолога, а рядом жужжит бормашина — то ли предназначенная для тебя, то ли для соседа в кресле сбоку.

— Да живее вы, или брошу вас тут и уеду один! — прикрикнул я на них, глядя, как они копаются, зевают, почёсываются и не особо торопятся одеваться. Девушки куда как быстрее встали в строй. В несколько раз, причём. — Ну, наконец-то!

То, что мы ощущали втроём, проявилось на первом этаже. На лавке рядом со стойкой дрых владелец постоялого трактира. Ну, это мы так подумали. Стоило нам оказаться в общем зале, как тело зашевелилось и встало на ноги. С первого взгляда стало ясно, что мы нашли если не источник беспокойства, то, как минимум одно из его последствий. Его лицо всё обвисло, будто потекло, как нагретый воск. При этом глаза светились зелёным, а изо рта вырывался зелёный пар.

— О, боги,