Повседневная жизнь Арзамаса-16 - Владимир Матюшкин

История разработки первой атомной бомбы СССР и последующих разработок ядерного и термоядерного оружия — очевидное тому подтверждение.

Вообще говоря, проблема закрытости достаточно часто становилась темой, над которой размышляли крупные ученые. Конечно, с точки зрения развития мировой науки она представляет собой препятствие, к тому же не всегда способна эффективно изолировать сведения. Но, вероятно, развитые страны пока не готовы раскрывать свои лаборатории по многим направлениям научного поиска, особенно прикладного характера.

Были случаи, которые сегодня трудно характеризовать как обеспечение секретности, хотя, как правило, первый толчок к их дальнейшему развитию исходил именно из этих служб. Трудно сделать вывод, то ли это перестраховка, то ли излишнее рвение или порой просто карьеризм отдельных руководителей. В целом они не выпадали из некоторых общих направлений и подходов, употреблявшихся не только в закрытых городах. Скажем, не приветствовались интернациональные браки в стране. У прекрасного специалиста дочь вышла замуж за болгарина, который к тому же был из семьи видных болгарских коммунистов. Тем не менее сам он и его жена были тут же лишены доступа к секретным документам, а их старшую дочь, прибывшую на объект по распределению, в город не пустили. Не возымело действия заступничество достаточно высоких руководителей объекта. Помог случай. Среди «однокашников пострадавшего» еще с институтской скамьи оказался полковник КГБ. Он лично занялся этим делом и помог вернуть все «на круги своя».

Уже в 80-е годы попытались развести бурю в стакане воды по поводу разрешения сфотографировать на рабочем месте для стенной газеты главного конструктора, Героя Социалистического Труда С. Г. Кочерянца, которое дал секретарь парткома В. Т. Солгалов. Причем все формальности были выполнены, но придрались к тому, что решение принято не на том уровне режимного руководства. В тот период подобный эпизод грозил снятием с работы даже партийного руководителя высокого уровня.

Или, например, в соответствующие партийные инстанции сообщалось, что секретарь горкома партии не упомянул в своем докладе на торжественном вечере в честь дня рождения В. И. Ленина имени Л. И. Брежнева. Из этого порой делались далеко идущие выводы.

Не было воспринято многими, прежде всего научными работниками, решение о высылке А. Д. Сахарова из города. И сегодня, хотя сослагательное наклонение в истории отсутствует, среди ученых бытует мнение, что вот, мол, не соверши власти эту ошибку, не было бы дальнейших последствий, получивших в партийных кругах и министерстве названия «сахаровщины». Но была ли собственно высылка? И. Д. Софронов, руководитель математического направления деятельности ВНИИЭФ (с 1974-го новое название КБ-11) и в настоящее время заместитель директора, рассказывал, что Е. П. Славский, министр, три года не подписывал приказ об увольнении А. Д. Сахарова с должности. Однако начиналось-то все с закрытия доступа к секретным документам, что естественно означало лишение возможности работать. Тогда чем же заниматься на рабочем месте? Поэтому данный шаг фактически делал бесполезным само пребывание на объекте.

Следует отметить, что «политическими аспектами» занимались не столько режимные службы, сколько добавившееся по мере развития города к режимным службам самого института городское подразделение КГБ. Я бы сказал, что от ума, тактичности и профессионализма руководителей этих служб многое зависело. Ведь в своей основе ученые и специалисты вполне нормально воспринимали необходимость защиты секретов, а раздражение вызывали порой проявляемое неадекватное событиям рвение или подозрительность. Целый ряд событий в общественном мнении горожан был связан с режимными службами, но фактически не имел отношения к охране секретов. Эти события отражали скорее борьбу амбиций, соперничество внутри подразделений, карьерные устремления и желание заработать политические дивиденды. Поразительно, но, в каком-то смысле, ряд эпизодов жизни Арзамаса-16 невольно приводит к историческим параллелям. В частности, так называемое «дело молодых специалистов». Как в свое время делу «саровских монахов», так и данному событию был придан политический характер. Причем дело дошло до самых верхов. Оно, наряду с другим событием, о котором расскажем ниже, оставило достаточно заметный шрам в духовной атмосфере города, конечно, более всего в научно-технических кругах. Подробно «дело молодых специалистов» описано в книге секретаря партийного комитета ВНИИЭФ В. Т. Солгалова[46]. Вполне возможно, что не все участники тех событий однозначно и сегодня оценивают произошедшее. Однако при всем определенном трагизме для личных судеб некоторых партийных и хозяйственных руководителей можно высказать суждение, что и в высших инстанциях понимали излишнюю надуманность ряда выводов. Достаточно сказать, что, например, Л. Д. Рябев — директор ВНИИЭФ уже через полгода был награжден орденом Ленина, были сняты наказания по партийной линии. Однако, по порядку.

Началом послужило принятие 24 января 1975 года собранием молодых специалистов текста обращения в вышестоящие органы. Речь в нем шла главным образом о выделении жилья и неудовлетворительных бытовых условиях жизни в общежитии. Отдельные формулировки текста отличались резкой и даже грубой формой, ультимативностью, ряд заявлений явно не соответствовал действительности. Сами вопросы эти были не новы, ставились на собраниях молодых специалистов не первый год. На собрании присутствовал заместитель директора ВНИИЭФ по кадрам и быту А. Д. Пелипенко, пытавшийся обратить внимание на некорректность и несправедливость ряда формулировок, но его не поддержали. Чтобы понять причины данного события, следует учесть, что к семидесятым годам город обрел уже достаточную инфраструктуру, обеспечивающую для многих относительно комфортабельную жизнь. И молодежь видела это. Достаточно резкую реакцию старшего поколения можно отнести к области чисто психологической. Первопроходцы, уже устроившие к тому времени свой быт, зачастую как бы консервируют в своем сознании и бескорыстный энтузиазм, и огромные бытовые трудности первых лет, воспринимая их как необходимость, считая, что новые поколения должны если не испытать все в полной мере, то хотя бы не предъявлять излишних претензий. И еще один аспект. Совет молодых специалистов рассматривался в руководящих партийных и административных кругах как важный элемент развития и воспитания молодежи. Руководителей молодежных организаций всегда призывали к активной жизненной позиции, но не всегда адекватно воспринимали, когда эта активность вдруг реально проявлялась. Стечение всех перечисленных обстоятельств, как мне кажется, способствовало достаточно эмоциональному выплеску этой молодежной энергии. Еще за два года до упомянутого события на отчетное собрание совета молодых специалистов пригласили партийное, профсоюзное и административное руководство, но никто не пришел — заняты. Затем на профсоюзной конференции все же обсудили среди прочего вопрос о жизни молодых специалистов, быте, о столовых. Кое-что поправили, но не решили все проблемы до конца. Поэтому молодежь решила вынести вопросы на комсомольское собрание, предложить обсудить их во всех других подразделениях. Характерно, что, несмотря на задиристость настроений, действовали через партийную организацию. Поставили в известность о предполагаемом собрании и тексте решения секретаря партийной организации отделения и заместителя. Те, в свою очередь, проинформировали первого секретаря горкома КПСС В. А. Ивановского. Тот дал этому письму ход, что представляется правильным шагом, однако сам уехал в отпуск, предоставив событиям идти своим чередом.