Озил. Автобиография - Месут Озил

К счастью, бременцев во главе с Томасом Шаафом не обделили поддержкой. Фанаты знали, что нам требовалось. И мы не впали в уныние, которое бы нам повредило.

Вечером того же дня, за ужином в пятизвездочном отеле «Четыре сезона», на котором присутствовала вся команда и наши руководители, я безрадостно ковырялся в своей тарелке. Я закидывал в себя углеводы, но не мог наслаждаться вкусом. После таких поражений все вкусовые рецепторы будто атрофируются. Никакого удовольствия. В такие минуты ни одно, даже самое милое SMS-сообщение не способно поднять настроение. Хочется просто остаться в одиночестве; при этом ты ненавидишь себя за то, что приложил недостаточно усилий.

Должен сказать честно, на матче в Стамбуле мне хотелось, чтобы судья дал финальный свисток уже через 60 минут. Я был готов умолять его, чтобы он прекратил наши страдания. Я достаточно быстро пришел к выводу, что сегодня – не наш день, в первую очередь не мой. Сейчас я могу говорить об этом спокойно, но тогда, разумеется, все было не так. Пока ты стоишь на поле, то пытаешься развернуть ход игры. Стараешься изо всех сил. Даже если не чувствуешь себя в силах. При этом я даже себе не могу объяснить, почему иногда у меня просто ничего не получается.

В жизни каждого профессионального спортсмена случается такое, что нога становится похожа на флиппер из пинбола, который яростно и бессистемно гоняет шарик. Неважно, что ты пытаешься сделать, – ничего не выходит. Хотя ты горишь желанием показать хорошую игру. Ты борешься сам с собой. Ты знаешь, что в теории все должно получиться. И все же ничего не складывается. На следующий день в прессе пишут, что у тебя не было нужного настроя. Что твои действия оставляли желать лучшего. Но ведь все было не так. Нет на свете такого спортсмена, который сказал бы: «Ну, сегодня я поработаю процентов на пятьдесят. Сойдет, если я побегаю поменьше, попасую и раза два ударю по воротам». Ведь ты стоишь на сцене, за тобой следят миллионы людей – десятки камер направлены на тебя и ловят каждое твое движение. Тут каждый захочет блеснуть. От настроя тут определенно никогда и ничего не зависит.

То получается. То снова нет. Иногда, когда игра проходит хорошо, ты сам удивляешься, что финальный свисток уже прозвучал, а ты и не почувствовал, что игра подошла к концу. Бывает и так, что тебе кажется, что эти 90 минут никогда не кончатся и ты будешь играть еще часа три.

Мое выступление в течение тех 120 минут с «Шахтером» не могло не вызвать критику в СМИ. По мнению «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», я зарекомендовал себя как игрок, ставший «обузой, планировавший заменить бразильца Диего на посту плеймейкера, но так и не доросший до этого». Они писали: «Молодой игрок немецкой сборной гораздо чаще терял мяч, чем контролировал его, и был так зациклен на себе, что ни минуты не был готов к тому, чтобы противостоять давлению извне». А «Kicker» нашел, что «без Диего нападающий превратился в пустышку. Слишком унылый, слишком пассивный, слишком отталкивающий. Следовало бы дважды подумать, достойный ли это претендент на его место».

Я не из тех, кто читает все статьи о себе от первого до последнего абзаца. Я также не вбиваю регулярно свое имя в Google, чтобы посмотреть, что же обо мне на этот раз понаписали. Но я не могу не считаться с этим. В самолетах всегда предлагают газеты. Их листают от скуки. Все мои агенты читали и читают газеты. Когда они приходят с визитом, то обязательно оставляют стопку журналов и ежедневных газет, чтобы я на досуге просмотрел их и принял к сведению, что обо мне думают там, за порогом. Мои друзья, конечно же, тоже узнают, что обо мне пишут, и стараются держать меня в курсе.

Я спокойно принял придирки по поводу Стамбула. Поставленные вопросы были справедливы. В то же время я связался с Гюнтером Нетцером. Футболист с мировым именем очень метко прокомментировал мое выступление в финале. Он сказал: «Нельзя допустить, чтобы на Озила слишком давили – несмотря на все ожидания болельщиков. Ему нужно время. Он может играть гораздо лучше, что он уже продемонстрировал». Сама игра и критика в мой адрес больше не занимали меня, я решил сконцентрироваться на том, чего требовал Шааф и ждали фанаты. Я хотел отправиться в Берлин и показать, на что способен Месут Озил.

Финал Кубка Германии, в котором мы встретились с «Байером» из Леверкузена, окрестили «Встречей двух отчаявшихся». Все потому, что мы споткнулись в Бундеслиге и давно потеряли шанс на первый из возможных титулов. А «Байер», на протяжении двух туров возглавлявший турнирную таблицу, так же бесславно скатился, как и мы в самом конце, и теперь находился на досадном девятом месте.

Разумеется, то название ничуть не соответствовало действительности. Ни мы, ни «Байер» не чувствовали отчаяния. Кто же отправляется в таком угрюмом настроении на финальную битву?

Я вышел в стартовом составе и оказался самым молодым игроком на поле. В последний раз в одном матче со мной за «Вердер» выступал Диего. Его трансфер в «Ювентус» был делом решенным.

Трава на поле была влажной, а скорость предельной. Идеальное сочетание. Голевые моменты с обеих сторон. Хотя и Тим Визе, и вратарь «Байера» Рене Адлер держались изо всех сил. Всю первую половину матча напряжение не ослабевало. Такой игре аплодировать нужно стоя.

На 59-й минуте подачу на дальний угол принял Алмейда. Он сбросил мяч Диего, которого обступили три леверкузенца. Коснувшись мяча в первый раз, Диего тут же завладел им, а вторым и третьим касаниями, будто танцуя, обошел своих противников. Четвертым касанием Диего сделал пас на меня. Незадолго до этого я на полной скорости переместился из центра поля на левый фланг. Принимаю мяч в штрафной, бью с семи метров, и вот он уже в воротах. 1:0 в пользу «Вердера». На углу поля Диего подбросил меня в воздух. Я чувствовал себя будто в невесомости. То был самый важный гол из всех, что я когда-либо забивал, так как он оказался единственным забитым в тот день и принес нам победу.

После того как истекли дополнительные четыре минуты и прозвучал свисток судьи Гельмута Фляйшера, я поначалу даже не знал, что теперь делать. Слева и справа от себя я видел нечеткие силуэты товарищей по команде в бело-зеленой форме, они приплясывали, подпрыгивали и обнимались. Всеобщие обнимашки. На мгновение я крепко задумался, совершенно не понимая, кого первым я должен бежать обнимать. Может быть, Тима Визе? Или ринуться к Томасу Шаафу? Или просто куда-нибудь уже ринуться? Пока я прокручивал это у себя в голове, ко мне подбежал Торстен Фрингс и напрыгнул на меня. Он взял мою голову под локоть, что-то проорал, и я заорал вместе с ним. Затем я кинулся к Диего и на радостях врезался в него со всего размаху. С этого момента я действовал на автопилоте. Мои руки загребали воздух. Мои ноги жили своей жизнью. Они то бежали, то подпрыгивали. Я уже не обращал внимания, что они вытворяют.

Те минуты счастья не поддаются описанию. Ты носишься из стороны в сторону. Отовсюду видишь вспышки фотокамер в ночи. Даже не знаешь, куда теперь смотреть. Болельщики на трибунах делают фотографии на память. Ты позволяешь заключать себя в объятия, не будучи в состоянии сказать наверняка, кого из одноклубников ты уже поздравил, а кого нет.

В ту ночь я был счастлив видеть залпы из золотистых конфетти, ощущать их у себя волосах, видеть их прилипшими к коже. Сегодня я желал этого, в отличие от Стамбула. На этот раз я такое заслужил. И ужин в банкетном зале отеля Maritim был очень вкусным. Все мои проблемы с вкусовыми рецепторами улетучились.