Объект номер 13 - Алиса Чернышова

Вот тут совсем не понял.

— Вы подразумеваете самовнушение?

— Нам что, вернуться к разговору о розовом слоне? Ни один человек не способен на такое самовнушение. Ни один.

— То есть, вы хотите отправить в Коалицию агента, который не знает, что он — агент, — осторожно резюмировал я слова начальства, как видно, окончательно поехавшего кукухой.

— Наконец-то, — хмыкнул Х. — Я уж думал, вы никогда не начнёте думать головой.

— И вы хотите, чтобы я нашёл такого агента? — более паршивое и невыполнимое задание даже сложно представить.

— Нет-нет. Я хочу, чтобы вы стали таким агентом.

А нет. Можно представить.

— Вам не видится тут некоторое… противоречие, сэр?

Х усмехнулся.

— Над этим, как вы выражаетесь, “противоречием” почти год трудились лучшие научные умы нашего ведомства. И они нашли ответ: психопрограммирование.

У меня по спине пополз холод.

— Они залезут мне в голову?

— Верно. Заблокируют ваши воспоминания и внедрят новые. Подходящие для Нико Дирэ, клона второго поколения с улучшенным геномом. Их будет не так много, но вполне достаточно для того, чтобы жить и не задаваться вопросами о прошлом. Впрочем, ментальные блоки не позволят вам этими самыми вопросами задаваться.

Мне хотелось заорать, как ребёнок, и бежать прочь. Но для таких штук было определённо поздновато (да и никогда они не помогали), так что я просто спросил:

— И как же я получу свои воспоминания обратно? Или это не предусмотрено?

— Предусмотрено, — губы Х дрогнули в улыбке. — Вы всё вспомните, когда сработает триггер. Он снимет ментальные блоки, и вы снова станете самим собой.

Потрясающе.

— Насколько эта технология изучена?

— Достаточно изучена, — сказал Х. — И опробована на разумных существах. Неоднократно. Первые попытки были не вполне успешны, но в дальнейшем учёным удалось добиться успеха.

— А насколько первые попытки были неуспешны?

— Зачем вам знать? В нынешних обстоятельствах это не имеет ни малейшего значения. У нас нынче война; это избавляет от многих осложнений. И объяснений. На войне эффективность превыше всяких морализаторских глупостей, и в этом её несомненное преимущество. Большинство лучших технологий и самых важных открытий, которыми мы пользуемся сейчас, были созданы во время войны. В мирное время нам не нравится и не хочется этого признавать, но это так. И, пожалуй, альды честнее в этом вопросе, чем наши соотечественники. Они опережают нас, потому что понимают, на чём стоит будущее… Будьте готовы, агент. Завтра вы перестанете существовать.

После того разговора я не спал всю ночь. И безумно боялся, что всё пройдёт плохо и я навсегда всё забуду.

Уже потом, много позже, пришло осознание: бояться надо было не того, что я всё забуду, нет.

Самое паршивое и пугающее из всего возможного — это момент, когда Нико Дирэ, герой войны, лучший друг генерала Родаса, приближенный ари Фобоса и подающий надежды политик… когда он, этот незнакомый мне парень, всё вспомнил.

* * *

Минуты тянулись очень медленно. Можно сказать, почти растягивались в вечность.

Яд кочевал по организму, и были это, скажу вам, совершенно незабываемые ощущения. Говорят, жизнь проносится перед глазами, когда умираешь… Ну, кто знает. Сколько раз я оказывался на волоске от смерти, но перед глазами ничего особенно не проносилось. Ну, то есть, вариативно: взрывы, маты, метеориты, стрельба, свет лабораторных ламп… Но не жизнь, нет.

Если только не допускать, что всё вышеперечисленное и есть моя жизнь. Но это мысль из тех, которые, как говорится, лучше не думать.

Так вот, я не то чтобы склонный к ностальгии парень. Но пустыня, одиночество, спазм и приходящая волнами боль — это всё, так сказать, способствует. Так что я вспоминал. Просто чтобы отвлечься.

Помню, как стоял посреди тренировочного зала и сдавал экзамены на должность техника. Был полон решимости стать одним из них. Теперь понимаю: вшитая программа. Тогда казалось, что я офигительно смелый, идущий за своей мечтой чувак. Блин, как же смешно, а…

—…Оружие может быть сколь угодно совершенным само по себе, — говорил наш куратор, чеканя шаг. — Но, даже самое совершенное, оно не может обходиться без техника. Предназначение оружия — война. Предназначение техника — осуществлять связь оружия с остальным миром. Заботиться о его сохранности, производить обслуживание, починку, отладку. Техник — это дополнение к оружию.

Он остановился.

— Нам с вами повезло, рин и риэ. Нам посчастливилось жить в стране победившего разума. В том самом светлом будущем, о котором мечтали наши предки с Земли, отправляя первую колонизационную миссию сюда, в Галактику Альдазар. Тогда они могли только воображать, каким будет будущее. Теперь мы видим его наглядно. Мы живём в счастливое время, в эпоху функциональности и разумного использования ресурсов. Как там говорили наши примитивные предки? Катить круглое и носить квадратное? Что же, годы эволюции не прошли даром: мы всё же научились следовать этой простой инструкции.

Я мысленно хмыкнул. Да-да, точно, годы эволюции. То-то клонам вроде меня, созданным на основе генетического материала не-граждан, так счастливо и привольно живётся! Настолько счастливо, что рискнуть своей башкой, сунувшись к самым опасным тварям в галактике — это у нас теперь привилегия.

— Быть техником — это привилегия!

Ну вот, а я о чём.

— Это ответственная и опасная работа!

Угу, очень опасная.

Я слышал, что у одного генерала Фобоса за год сменилось не то восемь, не то девять техников. От несчастных случаев мрут, бедняги! Все как один. И никто, конечно, не понимает, с чего оно так получается. Совпадение, ага!

Хотя, по правде, не мне кривиться. Сам сюда пришёл. Но не потому, что верю во все эти бредни. Просто хочу достойной жизни. И получить статус гражданина, конечно. Тот самый, который потомкам колонистов, их клонам и прочим полноправным личностям даётся при рождении.

Ради этого я уже прошёл длинный путь. И теперь не отступлюсь.

— Сегодня выберут лучшего из вас!

Ага. Я мысленно приготовился. Интересно, каковы будут испытания? Боёвка? Техническая подготовка? Медицина? Я преимущественно готов ко всему, но всё равно опасаюсь. А вдруг чего-то не учёл?

— Ари Родас, вы готовы огласить результаты?

Что, простите?!