Любовный соблазн - Сандра Фремптон

Эйлин дрожала от возбуждения, но Поль, чьи руки и губы ласкали и дразнили ее, не спешил. Он умело пробуждал в ней желание, вызывал огонь в крови и… ждал ответа.

Чем могла ответить Эйлин на эти искусные ласки, если не страстью и желанием, рожденными любовью? В какой-то момент она ощутила глухое беспокойство: ей не следовало так вольно вести себя с Полем. Ведь им движет вовсе не любовь, а всего лишь желание. Его интересует только секс. Но, когда Поль потерся грудью о ее жаждущие любви набухшие соски, Эйлин забыла обо всем и отдалась захлестнувшему ее наслаждению.

— Эйлин, скажи. Скажи, что хочешь меня, — прошептал Поль, прижавшись губами к ее горячей коже. — Скажи, что хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. — Он вгляделся в ее бирюзовые глаза. — Скажи, что хочешь, чтобы я раздел тебя, чтобы взял тебя прямо здесь, на песке, под этим небом. Скажи. Эйлин чувствовала руки Поля, ласкающие ее грудь через тонкую ткань купальника. Она задыхалась, изнывала от желания принадлежать ему, но все же произнесла лишь те слова, которые были у нее в сердце:

— Я люблю тебя.

— Нет, Эйлин, скажи то, что я хочу услышать. Мы здесь вдвоем, не надо притворяться.

Она почувствовала, что Поль начал снимать с нее купальник, и тут только осознала смысл его требования. Все будет на его условиях: Поль хочет, чтобы она пригласила взять ее, сказала, что хочет его, но ей не разрешалось говорить о любви. Но ведь она его любит.

— Я люблю тебя.

Эйлин произнесла это так, словно констатировала факт, а не выплескивала безумную страсть, и Поль, поняв и почувствовав это, замер.

Она увидела, как меняется выражение его лица — оно будто застывало под порывами холодного зимнего ветра. Это было страшно. Эйлин поняла: ей никогда не забыть этот момент.

— Нет. Нет. Нет.

— Да. Да. Да! — Эйлин села, поправила бретельки купальника и набросила на плечи соскользнувшее полотенце. Несмотря на жару, ей вдруг стало холодно. Ее бил озноб. — Тебе это может не понравиться, — с достоинством сказала она, — но дело обстоит именно так. Ты сказал, что нам не нужно притворяться. Ты прав, Поль. В таком случае тебе следует знать: я хотела быть с тобой, потому что люблю тебя и у меня никогда ни с кем не было… близких отношений.

— Хочешь сказать, что не спала с Робертом? — В тоне Поля Эйлин отчетливо услышала удивление и недоверие.

— Нет, не спала. Возможно, тебе это кажется странным, возможно, это неправильно, но, пока не встретила тебя, я не осознавала почему. Я не любила его, не любила как мужчину, с которым хотела бы остаться до конца жизни.

Ну вот, теперь все сказано, подумала Эйлин. Пользы от этого не будет, но и жить дальше, терзая себя размышлениями о том, «что было бы, если бы», я не хочу. Пусть Поль знает, что любовь в моей душе, в моем сердце. Утешение небольшое, но, по крайней мере, теперь ему все известно. Она взглянула на застывшее лицо Поля.

— Я никогда ничего не обещал тебе, Эйлин. — Поль не смотрел на нее. — Ты все знала, знала мое отношение к тем вещам, о которых ты говоришь. Я не создан для того, чтобы быть вместе с кем-то. Я этого не хочу.

— Почему ты так боишься произнести это слово? — тихо спросила Эйлин. — Потому что любовь идет рука об руку с вероятностью предательства и утраты?

Он бросил на нее пронзительный взгляд, словно хотел заставить замолчать.

— Мари-Лу, о которой ты рассказывал, она ведь предала тебя, да? Что произошло, Поль?

Он тяжело вздохнул и раздраженно бросил:

— Что толку говорить об этом? Прошлое это прошлое.

— Но для тебя это не прошлое, — упрямо возразила Эйлин. — И, пока это так, ты никогда не сможешь достичь будущего.

— Оставь банальности при себе, Эйлин!

— Ты хочешь поругаться со мной, да? — Она видела, что Поль начинает злиться, но все же решила не останавливаться. — Нападение это лучшая защита, и все такое. Этим ты только прикрываешь свой страх. Да, тебе страшно. Ты боишься рискнуть и довериться кому-то!

— Хочешь услышать о Мари-Лу? — с горечью спросил Поль. — Что ж, я тебе расскажу! Все! Со всеми омерзительными подробностями.

Слушая бесстрастный рассказ, Эйлин внимательно смотрела на Поля. Он был прав, это ничего не дало, с болью поняла она. Только теперь он возненавидел и меня. Мне казалось, что, рассказав о прошлом, Поль облегчит душу, но вместо этого он поведал мне о том, что считал своим унижением, своим поражением. Я сама заставила его возненавидеть меня. Его гордость безгранична, и теперь он не сможет простить мне свою откровенность.

Когда он закончил и молчание стало невыносимым, Эйлин едва нашла в себе силы заговорить.

— Она была больна, Поль. Больна и телом, и разумом. Человек в таком состоянии не способен любить. Любовь это совсем другое…

— А почему ты считаешь себя экспертом? — грубо спросил Поль.

— Потому что люблю тебя.

Он вздрогнул, как от удара, но тут же его лицо снова превратилось в маску.

— Ты говоришь о сексуальной привлекательности, только обряжаешь это в нечто благопристойное, успокаивая совесть. Ты обманываешь себя. Чувство, о котором ты говоришь, не существует. Биологическая потребность в совокуплении, желание создать гнездо, продолжить род, потребность в тепле и в защите, в безопасности — все это грани того, что ты называешь любовью. Совершенно неестественно ожидать, что два человека смогут жить вместе до самого конца. Человек не моногамное животное.

Эйлин знала, что потеряла Поля. Хотя, чтобы что-то потерять, надо сначала это что-то иметь, а Поль никогда не принадлежал ей.

— Я в это не верю и не думаю, что ты веришь. Загляни себе в душу, Поль. Есть такая любовь, которая длится вечно, в которой соединено все — и желание, и страсть, и преданность. Так было у моего брата и его жены. Думаю, что так было и у твоих родителей.

— Ты ничего не знаешь о моих родителях, — отрезал Поль, — так что не читай мне нотаций.

Эйлин была задета за живое. Какая самоуверенность! Впервые за время разговора ее охватил гнев, и она даже не стала пытаться унять его. Ей нужна была укрепляющая сила злости, чтобы справиться с душевной болью и отчаянием.

— Читать нотации — тебе? — Она усмехнулась. — Тебе, великому Полю Дасте? Да как бы я посмела! Как может простой смертный прекословить столь великой личности?! Как смеет выражать собственное мнение в твоем присутствии?!

— Прекрати, не будь ребенком, — поморщившись, попросил Поль.

— Пусть я ребенок, но предпочитаю быть им, а не бездушным камнем вроде тебя! — запальчиво возразила Эйлин. — По крайней мере, я живая, Поль! Я чувствую, мне больно, я плачу… я делаю все, что делают нормальные люди, я чувствую то же, что и все. Конечно, жизнь может сложиться так, что мы еще пожалеем, что родились, но надо не отступать, а бороться. Ты же позволил Мари-Лу убить тебя, это ты понимаешь? Да, тебя вытащили из этого чертового подвала, но потом ты вырыл себе другую нору, более глубокую и более страшную. Ты не человек, ты мертвец.