Записки летчицы У-2. Женщины-авиаторы в годы Великой Отечественной войны. 1942-1945 - Ирина Дрягина

Самым замечательным качеством Ибрагима Магометовича была забота о подчиненных, стремление выручить в беде друга и боевого товарища. Поэтому ему было понятно стремление летчиков пойти даже на большое нарушение — пилотирование самолета с механиком в фюзеляже. Так, в тяжелое время отступления наших войск в 1942 году за Дон многие летчики полка перелетели на новый аэродром вместе со своими механиками в фюзеляже. Техник-лейтенант Хабаров докладывал прилетевшему Дзусову: «Без вашего разрешения прилетел на самолете с командиром экипажа. На других самолетах прилетели еще пять механиков. Готовы получить взыскания!» На что последовал ответ: «Я, техник-лейтенант, за проявленную сообразительность и инициативу взысканий не накладываю. Соберите всех прилетевших механиков!»

Они построились, и Дзусов сказал: «Молодцы, механики! Вижу, что вы настоящие авиаторы!»

Летчикам И. М. Дзусов часто повторял, что «настоящий летчик должен свободно летать на всем, что только может летать, и с некоторым усилием на том, что, вообще-то говоря, летать не может».

Всегда, какие бы самолеты ни поступали в полк, первым на них вылетал командир полка Дзусов. Кроме Яков, 45-й полк получал американские «Аэрокобры», «Киттихауки», английские «Харрикейны», «Спитфайры». Он терпеливо обучал прибывших молодых летчиков, строго экзаменовал их, прежде чем ввести в строй.

Оберегал и защищал своих ребят. Так было, например, с Иваном Бабаком, когда он, изнуренный приступами малярии, свирепствовавшей в Закавказье, был отстранен от полетов. Командир полка Дзусов вмешался в работу санчасти, собрал всех врачей и заявил им: «Примите все меры, иначе отправлю всех в штрафной батальон! Кто вам позволил лишать летчика права на полеты? Летчик без полетов что птица без крыльев!» Через месяц Бабак поправился и стал летать на боевые задания.

Командир дивизии И. М. Дзусов — плотный, коренастый, подвижный. Казалось, что в нем бездна сил и внутренних возможностей. А это чувствовали все, кем он командовал и кого водил в бой. За внешней суровостью командира скрывалось горячее сердце истинного летчика-истребителя, преданного небу.

Александр Иванович Покрышкин

Следующим нашим комдивом стал знаменитый Александр Иванович Покрышкин. Я впервые увидела его в августе 1943 года на Кубани. Уже тогда все летчики и штурманы фронта знали о Покрышкине, о его смелости, умении настигать и уничтожать врага.

Когда я прибыла в дивизию, то услышала, что Покрышкин не терпит присутствия женщин на аэродроме и вообще на фронте. С некоторой настороженностью я поехала в полк, которым он командовал. Встретил меня Покрышкин жестким вопросом: «Почему ходите в брюках?», категорически добавив, чтобы больше в его полку в брюках не появлялась. Я ответила, что ему придется смириться с тем, что я хожу в брюках. Он был непреклонен: «Я не привык ни с чем смиряться. В брюках больше не ходить».

Я ответила, что для меня, работника дивизии, его требования — не приказ.

Как будто бы произошло столкновение, ссора, и, когда в мае 1944 года Александр Иванович был назначен командиром дивизии, я подумала: «Ну, припомнит мне командир мое дерзкое поведение в его полку». Мне пришлось «смириться»: расстаться с удобной полевой фронтовой формой — брюками и перейти на парадную — юбку.

Александр Иванович Покрышкин, как и все летчики, верил в приметы. Так, он дал указание не разрешать приходить на аэродром перед полетами девушкам-оружейницам, мотористам и другим авиаспециалистам полка. Только после полетов можно было привести в порядок вооружение, технику, парашюты. Только мне, работнику дивизии, можно было присутствовать на аэродроме при возвращении летчиков с боевого вылета и их докладах о ведении боя.

Однажды, во время боев под Яссами, ко мне подходит мой комсорг эскадрильи Слава Березкин и спрашивает: «Почему тебя так не любит Покрышкин? Ведь ты так много делаешь, чтобы наши боевые вылеты были успешными. Александр Иванович вчера, когда обсуждали вопрос о приметах, сказал: «А я верю в приметы. Вот когда приходит на старт Дрягина, несу лишние потери!»

Мне было очень обидно это слышать. Теперь, когда я уже не могла сама летать на боевые задания, я думала о том, как сделать успешнее боевую работу.

На следующий день я пришла в политотдел дивизии и увидела газету, где была опубликована большая статья о приметах, в которые верили летчики. В статье рассказывалось, почему это происходит, о совпадениях, которые укрепляли веру в приметы, и о том, как одному летчику удалось преодолеть эти предрассудки. Я не стала долго раздумывать, вырезала эту статью из газеты, запечатала в конверт и напечатала на нем: «А. И. Покрышкину». Опустила в наш полевой почтовый ящик и уехала в 16-й полк. Через час в полк приехал Покрышкин и спросил, почему я послала ему письмо? Я ответила, что письмо я не посылала, а если речь идет о вырезке из газеты, то я это сделала для того, чтобы он обратил внимание на такую важную статью, как «Приметы».

В политотделе все были перепуганы моим поступком и думали, что теперь мне основательно попадет, но этого не случилось. И даже когда через два дня встал вопрос, кого можно послать временно замполитом в 16-й гвардейский истребительный авиаполк вместо выбывшего на учебу М. А. Погребного, полковник Д. К. Мачнев со смущением сказал:

— Как быть? Лучшей кандидатурой была бы капитан Дрягина, но вы же против девушек на фронте, а тут еще речь идет о том, чтобы назначить ее на серьезную командную должность.

— Раз она больше всего подходит для этой работы, пошлем в 16-й полк Дрягину, — ответил Покрышкин.

На следующий день он сам взял меня в свою машину, и мы поехали в полк. Только отъехали от штаба дивизии, как заглох мотор. Александр Иванович рассмеялся и сказал:

— Ну вот, видишь, капитан, а ты говорила, что в приметы не надо верить?!

— Это случайность! — заметила я.

— Вот такие случайности и создают веру в приметы, — резюмировал он.

* * *

Я прибыла в 16-й гвардейский полк в разгар горячих воздушных боев за Яссы, в которых особенно отличился будущий дважды Герой Советского Союза Саша Клубов. Он сбил за два дня воздушных боев шесть фашистских самолетов. Тут в полк прибыли писатели — братья Тур. Они решили сфотографировать Героя перед вылетом на боевое задание.

Летчики прибежали ко мне на КП, требуя, чтобы я запретила фотографировать Клубова, так как он считает, что это плохая примета. Я запретила фотографировать Клубова, и он спокойно полетел на боевое задание. С писателями у меня возник серьезный конфликт, и они поехали жаловаться на меня А. И. Покрышкину.

Сначала он соглашался с ними и сожалел, что «девчонку» пришлось поставить комиссаром в такой боевой полк, хотя и временно. Однако когда услышал, что писатели возмущены тем, что комиссар якобы поддержала суеверие летчика, его веру в приметы, то дал другую оценку моим действиям. Он сказал:

— Я не ожидал, что такая молодая девчонка поняла суть дела и отдала правильный приказ. Ведь если бы она поддержала вас, писателей, не верящих в приметы, и летчика сфотографировали перед боем, то он бы воевал с позиции обреченного и не смог выйти победителем.