Инкарцерон - Кэтрин Фишер

— Продолжайте же, — нетерпеливо попросила Клаудия.

— Тело выставили для прощания, одев в пышный золотой плащ и белую шелковую рубашку с коронованным орлом на груди. Тысячи людей прошли мимо него. Женщины плакали. Дети несли ему цветы. Все жалели его — такого юного и прекрасного.

Он снова оглянулся на дом.

— Но было и кое-что странное. С малых лет за принцем ходил слуга по имени Бартлетт. В то время это был уже слабый старик, отставленный от службы. Чтобы он тоже мог попрощаться со своим питомцем, его привезли во дворец в послеполуденный час, когда основной поток скорбящих уже схлынул. Пройдя сквозь сумрак Большого зала и с трудом поднявшись по ступенькам к телу Джайлза, старый слуга склонился над ним. Все ждали слез и рыданий, скорбных воплей и треска раздираемых в отчаянии одежд. Но ничего этого они не услышали.

Эвиан пристально посмотрел на нее:

— Он рассмеялся, Клаудия. Старик стоял и смеялся.

После двухчасового перехода через металлический лес пошел снег. Только запнувшись о медный корень, Финн, погруженный в раздумья, заметил, что опавшая листва покрылась тонкой пеленой. Изо рта при дыхании шел пар. Он оглянулся. Гильдас шел чуть позади, о чем-то разговаривая с девушкой. Но где же Кейро?

Финн завертел головой по сторонам. Все утро он мог думать только о голосе, что донесся до него Извне, оттуда, где в небе сияют звезды. Как же все-таки получилось, что Клаудия могла говорить с ним? Ключ, топорщившийся под рубахой и неудобно упиравшийся в бок, теперь вселял в него надежду.

— А где Кейро? — спросил Финн подошедшего Гильдаса.

Тот, остановившись, упер посох в землю и облокотился на него, отдыхая.

— Пошел вперед, на разведку. Он ведь говорил, ты что, не слышал? — Старик вдруг проворно шагнул к нему. С морщинистого личика на Финна уставились прозрачные голубые глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может, близится новое видение?

— Жаль тебя разочаровывать, но со мной все в порядке, — ответил Финн, уязвленный нетерпеливым ожиданием, сквозившим в голосе Книжника. Повернувшись к девушке, он добавил: — Нужно как-то снять с тебя эту штуку.

Чтобы не раскачивались, Аттия обмотала обрывки цепи вокруг шеи как ожерелье. Кожа под ошейником, хотя девушка и подкладывала под него тряпье, была ободрана и кровоточила.

— Ничего, потерплю, — тихо ответила она. — Но где же мы находимся?

Финн обвел взглядом раскинувшийся на мили вокруг лес. Поднимался ветер, и металлические листья зашуршали, касаясь друг друга. Далеко вниз по холму лес скрадывали снеговые облака. Крыша Узилища терялась в вышине, туманный свет ее огней едва доходил сюда, но громада свода все равно будто давила сверху.

— Этим путем шел Сапфик, — напряженным от восторга голосом объявил Гильдас. — В этом лесу он одолел свои первые сомнения и избавился от мрачного отчаяния, нашептывавшего ему, что дальше пути нет. Отсюда он начал свое восхождение к Вратам Инкарцерона.

— Но дорога идет вниз, — негромко заметила Аттия.

Финн взглянул на нее и увидел, что грязное лицо под криво обрезанными космами волос сияет какой-то странной радостью.

— Ты что, бывала здесь раньше? — спросил он.

— Нет. Я жила в маленькой общине Обывателей, и мы никогда не выходили за пределы Крыла. Но здесь так… красиво.

Упоминание Обывателей всколыхнуло в душе Финна мысли о Маэстре. Обжигающее чувство вины захлестнуло его.

— Дорога, может быть, и ведет вниз, но если верна теория, что Инкарцерон расположен под землей, мы должны постепенно подниматься. — Гильдас зашагал вперед. — Возможно, подъем начнется за лесом.

Финн в смятении смотрел на заснеженные просторы впереди. Он не мог и представить, что Инкарцерон так огромен.

— Что это там — дым? — услышал он голос девушки.

Он взглянул туда, куда она указывала. В туманной дали поднимался к небу тонкий, рассеивающийся в вышине столб, действительно похожий на дым от костра.

— Финн! Подсоби-ка!

Оба повернулись. Кейро появился из медно-стальных зарослей, таща что-то за собой. Подбежав, Финн увидел, что это небольшая овца с перерезанным горлом. Одна нога животного носила следы грубого вмешательства Узилища — наружу из нее торчали провода и трубки.

— Никак не избавишься от разбойничьих замашек? — язвительно спросил Гильдас.

— Ты же знаешь закон Дружины, — весело ответил Кейро. — Все вокруг принадлежит Узилищу, а оно — наш Враг. Тушу можно разделать прямо здесь, — добавил он, озираясь. — Вот она пусть разделает — хоть какая-то польза от нее будет.

Никто не двинулся с места.

— Это было глупо, — сказал Гильдас. — Мы понятия не имеем о здешних обитателях и о том, насколько они сильны.

— А что, есть нам не нужно? — разозлился Кейро. С потемневшим лицом он швырнул тушу на землю. — Не хотите — не надо!

Повисло напряженное молчание, потом:

— Финн?

Аттия произнесла его имя с вопросительной интонацией, и он понял, что она ждет именно его решения. Роль хозяина была ему не по душе, но Кейро смотрел волком, и Финн сказал:

— Ладно. Я тоже помогу.

Опустившись рядом с тушей на колени, вдвоем они взялись за разделку. Аттия ловко орудовала ножом, взятым у Гильдаса; видно было, что для нее это дело привычное. У Финна получалось куда хуже, и тогда девушка оттесняла его в сторону и сама разрезала сырое мясо. Они взяли только небольшую часть — много им было не унести, к тому же они не могли развести костер, чтобы его приготовить. Овца состояла из живой материи лишь наполовину, все остальное было искусно собранной мозаикой металлических деталей.

— Узилище уже не столь хорошо справляется с выведением животных, — мрачно произнес Гильдас, вороша посохом то, что осталось от туши.

— Что ты хочешь этим сказать, старик? — спросил Кейро.

— То, что сказал. Я помню времена, когда они целиком состояли из плоти, крови и костей. Потом понемногу стали появляться посторонние вставки — сперва совсем крохотные. Они заменяли кровеносные сосуды, хрящи… Книжники изучали эти изменения, препарируя любые останки, которые попадали им в руки. Я одно время даже платил за них, хотя обычно Узилище оказывалось быстрее тех, кто искал награды.

Финн кивнул. Каждому было известно, что мертвые тела людей и животных за ночь исчезали. Инкарцерон немедленно высылал к ним Жуков для сбора органического сырья, шедшего затем на переработку. Умерших никогда не погребали в земле и не сжигали. Даже Дружина оставляла своих убитых — убранных в лучшее из того, что у них было, и осыпанных цветами — неподалеку от пропасти. К утру от них не оставалось и следа.

К общему удивлению, вновь раздался голос Аттии.

— Нам это тоже было известно. Ягнята уже давно рождаются такими, и щенки тоже. В прошлом году в нашей общине родился младенец с металлической левой ногой.