Мой сводный дракон - Ирина (Иринья) Коняева

class="p1">– Очень смешно. Вот прям очень. Я говорила не о себе.

– Я тебя не тороплю. Придёшь ко мне сама, а башню я организую.

Если бы умела убивать взглядом, испепелила его на месте!

Сжала зубы, не позволяя злым, жестоким словам вырваться наружу, хотя, несомненно, братец этого заслуживал. Но мне не стоит тратить энергию на ссоры с Рагнаром, предстоит сразиться с куда более жестоким противником, которому я совершенно не нравлюсь – Тьмой, а затем умудриться инициироваться. Не много ли задач для одной ночи?

– Рагнар, у меня вопрос. И, пожалуйста, пожалуйста, умоляю тебя, ответь на него честно, – попросила, заглядывая в беспросветно–тёмные глаза.

– Я никогда тебе не лгу, Алессаль.

– Но ты и не всегда отвечаешь на вопросы.

– Моё право.

Поджала губы, посмотрела на каменное лицо брата. Вот что он за человек такой? Держит меня на руках, не отпускает, шутит, проявляет мужское внимание, но в то же время ведёт себя как надменный и упрямый альфа–самец. Бесит!

– Ты сказал, сегодня я должна побороть страх темноты и инициироваться. Если темнота мешает моей магии, значит, она светлая, да? Или наоборот? На Земле тёмный маг – это некто страшный, опасный и плохой. Ты говорил, в вашем мире жили тёмные маги. Они были хорошими или плохими? – затарахтела я, но, увидев знакомое упрямое выражение, подняла руки, признавая, что понимаю его аргументы. Но мне нужно знать правду! – Я обязательно об этом прочитаю, клянусь! Просто скажи: ты подозреваешь, что моя магия неприемлема для Эрмида, да? Мне придётся скрываться до возвращения домой или бежать в другой мир? Я представляю опасность для Фогрейвов? Потому ты не хочешь отпускать меня в академию?

– У тебя плохо с математикой, Алессаль. Один вопрос неожиданно превратился в десяток.

– Ты не хочешь отвечать, потому что я права, да? – Не стала комментировать, что его «десяток» сильно преувеличен, очень уж хотела услышать хотя бы часть информации.

– Не люблю повторять дважды.

Ясно. Перешёл в мерзкий режим молчуна. Иди, милая Алессаль, в инициацию без подготовки, без понимания, что к чему, без помощи и поддержки. Отличная позиция, ничего не скажешь!

Что ни говори, для общения с братиком требуется нечеловеческое терпение. Я уже шикарно прокачала этот навык, но, увы, недостаточно.

Обиделась и отвернулась к морю.

Лунная дорожка была едва различимой – луна пряталась за тучей, деревья и кусты превратились в чёрные пятна. Я едва различала пейзаж. Но самое удивительное – только сейчас поняла, что в беседке не горит свет, а за её пределами давно воцарилась мгла!

Посмотрела на брата.

– Я тебя вижу, – проговорила непонимающе.

– Я тоже тебя вижу, – ответил он, пожав плечами, будто ничего не происходит.

– Сейчас темно. Почему я не заметила, как сильно стемнело и почему я вижу тебя в темноте? – Голос всё сильнее звенел, тело сжимало коркой льда. Подступала паника.

– Я тебя отвлекал, чтобы ты не накрутила себя так, как умеешь. А меня ты видишь из–за небольшого магического эффекта. Если будешь смотреть только на меня, забудешь о темноте.

– Забудешь о ней теперь, как же, – буркнула под нос, но взгляда от Рагнара не отвела, даже нашла в себе силы съязвить: – Хорошее заклинание, конечно. Не знаешь, как обратить внимание девушки на свою особу – завлекай таким образом, угу–угу.

Брат хмыкнул и поднялся, подхватив меня на руки, как полуобморочную девицу. Выпрямила спину, показывая, что это уже перебор, обняла за крепкую шею, занимая более удобное для себя положение, всё же сидеть – не лежать, хотя бы обзор лучше. Другое дело, что глядеть по сторонам страшно.

– Тебе так нормально? – уточнила смущённо.

– Ты ничего не весишь, Алессаль, устраивайся, как тебе удобно.

– Даже на шею залезть можно и не слезать? – пошутила, используя земное выражение. Учитывая обстоятельства, звучало оно глупо, меня не раз заверили, что все сокровища Фогрейвов в моём распоряжении, так что, условно, но я уже сижу у братика на шее. Но на нервах я вечно начинала болтать невпопад.

– В платье? – Рагнар даже остановился, чтобы рассмотреть моё смущённое лицо. А я, признаться, представила ту же неприличную картину, что и он, покраснела сильнее прежнего.

– Забудь. На Земле эта фраза имеет иное значение, – едва ли не заикаясь, попыталась оправдаться, заодно стереть из памяти образ обнажённой ниже пояса наездницы, и ноги сильнее сжала. Казалось, чувствую горячую мощную шею тонкой кожей внутренней поверхности бёдер. И это ужасно эротично. И неприлично. И, наверное, пикантно.

Караул!

Как мне такое в голову вообще пришло?

И вообще, это всё пошляк брат! Он первый задал шутке неприличное направление! Я думала совсем о другом!

Но думала… думала и фантазировала, словно наяву ощущала прикосновение щетины, требовательных губ, настойчивых рук…

Мужчина не двигался. Смотрел пристально, гипнотизировал взглядом, затягивая в омут страстей и порока. И бессовестное тело поддавалось ему, трепетало, жаждало продолжения разговора, для которого не нужны слова, достаточно прикосновений, поцелуев…

– Рагнар! – не то выдохнула, не то вскрикнула. Не осознавая, чего хочу больше – чтобы он прекратил так смотреть и отнёс меня вниз для инициации или всё же поцеловал. Сердце стучало так громко, что я не слышала ни прибоя, ни крика цикад, ни судорожного дыхания крепко обнимающего меня мужчины. Но чувствовала его всем телом, и оттого сильнее загоралась. Словно пламя, в которое подбросили промасленных дров.

Тело вспыхнуло яростно и мощно, я выгнулась в мужских руках, застонала, обмякла. И лишь спустя время поняла, что это вернулся счастливый Огонёк и плещется сейчас под кожей, щекоча рецепторы, наполняя меня своим довольством, одурманивая. Я лежу на плече Рагнара, который легко и непринуждённо спускается по лестнице, словно я действительно ничего не вешу, выходит в сад и садится на траву, устраивая меня так, чтобы я не касалась земли.

– Алессаль, вели огню не мешать, – командует брат.

Я всё ещё не могу прийти в себя, но послушно отправляю Огонька отдыхать и не мешать важному делу. Сознание мутное, словно меня опоили зельем. Даже лицо мужчины, которое ещё недавно я видела отчётливо, теряет очертания. Я вижу лишь светящиеся глаза хищника и хихикаю про себя, подозревая в брате оборотня. Какого–нибудь вредного, упрямого плотоядного, неприрученного и дикого.

– Займи удобное положение, затем коснись земли рукой или ногой, – сквозь толстый слой ваты слышу слова брата. – И не вздумай убирать, терпи, что бы ни происходило. Будем начинать с малого призыва.

– Угу, – выдаю едва различимый звук. От Рагнара отрываться ужасно не хочется, он надёжный и горячий, приятный, потому обнимаю его руками, протягивая к земле босую ступню. – Холодно, – ворчу негромко. Сама же вжимаюсь