Опасный контракт - Полина Лоранс

— Ух ты, красиво! — удивилась Ника, рассматривая фото. На экране она увидела новогоднего оленя, скрученного из толстой проволоки и украшенного светодиодной лентой и мишурой.

— Вы листайте, листайте.

На сотне снимков олень предстал перед Никой во всей своей красе. А на видео он сверкал огнями и переливался.

— Как здорово! — Ника даже позавидовала. Конечно, их снеговик-хоккеист был более оригинальным, но сверкающий олень притягивал взгляд.

— Ох, и зае… ой, простите… замучился я его делать.

— Очень сложная поделка! Какой вы молодец! Сынок, наверное, очень рад, — похвалила Ника. И тут же подумала, что, наверное, Васнецов тоже ждал от неё похвалы?

Не дождётся!

— Да, ещё бы, конечно, рад.

Ника подняла глаза от экрана и… вздрогнула от неожиданности.

— А куда мы едем? — возмутилась она. — Мой дом в другом районе!

— Вероника Максимовна, — проникновенно произнёс Альберт. — А поехали в ресторанчик? Посидим, поужинаем, пообщаемся… Согласны?

— Не согласна! Быстро остановите машину, — непререкаемым тоном потребовала Ника, хотя вся сжалась от страха. — Мы так не договаривались.

— Тише, тише, не надо сразу кричать.

— Я не кричу! Остановите.

— Не могу, тут запрещено. Ну, подождите, Вероника, что вы такая горячая, сразу с места в карьер. Будто снова хотите меня папкой по башке треснуть. Но папки у вас сейчас нет, — засмеялся Альберт.

— Сумкой врежу, — зло пообещала Ника.

— Да вы опасная женщина!

— Разворачивайте машину и везите меня домой.

— Ну, хорошо. Только не кипятитесь. Какая вы злючка, однако!

«Он ещё и обзывается, кабан жирный!» — рассердилась Ника. Сколько она времени из-за него потеряла, уже давно могла бы быть дома, с семьёй…

— Но именно это и произвело на меня впечатление… Вероника, видите ли… Я только о вас и думаю. С самой первой встречи, как пришёл в «Эллипс» и вас увидел. А теперь ещё узнал, что вы мать-одиночка, сына одна воспитываете… Мы с вами родственные души, правда же?

— И?

— У нас много общих тем, мы могли бы обсудить их за ужином.

— Нет.

— Эх… Ладно, Вероника, ходить вокруг да около не буду, скажу напрямую. Предлагаю вам отношения.

— Что-что?

— Да. Давайте будем активно встречаться, но не только по работе, а ещё и так. Вы не пожалеете.

Ника с изумлением взглянула на Альберта. Она не понимала, чего он добивается. Тот конкретизировал предложение:

— Я мужчина видный и обеспеченный. Не жадный. Вы ни в чём не будете нуждаться.

— В смысле?

— Что — в смысле! — фыркнул кабан. — Что тут непонятного, Вероника? Всё предельно ясно. Мы же взрослые люди. Молодой женщине с вашей внешностью необходим покровитель, который будет разруливать ваши проблемы. Вот я и готов.

— Постойте… Вы меня своей содержанкой хотите сделать? — Пытаясь унять нервную дрожь, Ника крепко сцепила руки в замок.

— А в чём проблема? Нелегко вам одной, я же вижу. Так от вашей красоты скоро ничего не останется. Ребёнка тянете, а я-то знаю, какие с дитём расходы.

— Я прекрасно справляюсь!

— Да? Не заметно. Уж простите. Одежда у вас… мм… скромненькая… Кроссовочки китайские… Больно видеть, когда такая красавица вынуждена экономить и не может себе позволить то, чего заслуживает. Короче, Вероника Максимовна, я готов стать вашим спонсором. Мы могли бы обговорить все детали.

Вероника опустила голову, она изо всех сил старалась сдержать эмоции. Внутри плескалась кипящая лава. Хотелось сразу послать этого новогоднего оленя далеко и надолго, а ещё лучше отлупить его сумочкой по толстой морде. Но она боялась, что он или въедет куда-нибудь, или ударит её в ответ.

Даже если просто наорёт — всё равно страшно. Сейчас Альберт разговаривает вежливо, но если он разозлится, то наверняка наговорит жутких гадостей.

Двери по-прежнему были заблокированы, внедорожник мчался по вечернему городу. Ника попала в западню. А ей немедленно надо вернуться домой. Волнение за маму и детей мешало сконцентрироваться, сердце громко стучало — но не в груди, а прямо в горле.

А вдруг маме стало плохо?

Пытаясь успокоиться, Ника открыла сумку, проверила телефон, достала кожаные перчатки, принялась их скручивать — пальцы дрожали…

— Я очень удивлена, Альберт Дмитриевич, вашим предложением. Но сейчас ничего не могу вам ответить, — едва сдерживая отвращение, произнесла Ника. — Пожалуйста, всё же отвезите меня домой. Вы и так сильно меня задержали.

— Так я же везу! Какая вы… строптивая! Но мне это нравится, — ухмыльнулся мужчина. — Надеюсь, вы хорошенько обдумаете мои слова. Я добрый и щедрый, вы не будете ограничены в средствах. Ну, в разумных пределах. Три встречи в неделю меня вполне устроят — на регулярной основе.

Ника нервно кусала губы. Только бы не сорваться, только бы не заорать. Осталось потерпеть ещё совсем немного, они уже свернули на её улицу. Но когда она выберется из машины, то скажет Альберту всё, что о нём думает.

Жирный кабан по-своему расценил её молчание.

— Задумалась? И правильно! Вероника, ты страстная и порывистая, прямо огонь! Нам будет очень хорошо вдвоём, даже не сомневайся, рыбка ты моя.

Ника упорно молчала и молилась, чтобы они поскорее доехали. Альберт, не встречая возражений, окончательно распалился:

— Скажу прямо, я очень люблю… мм… оральный секс. Да кто ж его не любит! Ты, наверное, тоже… У тебя такой чувственный рот, тебе уже говорили об этом? А попка просто охрененная — кругленькая, упругая. Ух! Как же ты меня заводишь, детка…

Вероника стиснула зубы, её уже трясло.

Прошло два дня, а Ника до сих пор не успокоилась. Она покрывалась ледяным потом, вспоминая об инциденте с Альбертом.

Вечером в среду, как только ленд-крузер замер у подъезда, девушка толкнула дверь автомобиля, но не выскочила сразу же, а развернулась к Альберту и что есть силы хлестнула его по щеке зажатыми в кулаке перчатками. Амбал выпучил глаза и разинул пасть, а Ника добавила — ударила наотмашь по толстой морде ещё три раза подряд. И только после этого выпрыгнула из машины, с размаху хлопнув дверью.

Всё это произошло молниеносно.

Ника успела взлететь на крыльцо, когда Альберт вылез следом из автомобиля. Он растирал ладонью щёку.

— Вероникушка Максимовна, моё предложение остаётся в силе! — возбуждённо крикнул он. Рожа у него была довольная, глаза маслянисто блестели в свете фонаря.

«Что за урод! Ещё больше распалился», — расстроилась Ника.