Шпион против майора Пронина - Арсений Замостьянов

За что мне такое счастье — третий раз в сутки?

По таинственному виду Коврова Пронин понял, что речь пойдет о наших вождях…

— Тебя товарищ Берия срочно видеть хочет. Ему доложили про Роджерса. Орден тебе светит — Боевого Красного Знамени. Молодец ты, Пронин. Молодец, сынок. Собирайся только поскорее. Товарищ Берия тебя к десяти часам ждет. И не у нас, а в Кремле. Вишь, какое дело. Заслужил. — Ковров с восхищением и гордостью смотрел на своего крестника.

Но почему Берия вызывает именно в Кремль? Это знак особого расположения или здесь кроются какие-то тайные намерения? Кремль для Пронина был самым прекрасным местом на земле. Если большевики — это орден меченосцев, то Кремль — это Иерусалим советской власти, в котором слились воедино святыни всех веков. Пронин заехал на Кузнецкий. Выпил стакан чаю с Агашиным творожным пирогом и переоделся. Достал из шкафа новенькие сапоги, надел парадные галифе. Форма была точно пригнана по фигуре. Умеют и у нас шить, никакого Левицкого не нужно. Адам довез его до Боровицких ворот. А в ворота Пронин пошел пешком и даже снял фуражку. Просто он хорошо помнил стихи из хрестоматии: «Шапки кто, гордец, не снимет у святых в Кремле ворот?» и следовал традиции. Охранник узнал Пронина, но документы проверил чин чином и сказал:

— Вас ожидают у дверей Оружейной палаты.

Там Пронин встретил одного из ординарцев наркома — Голутвина. В кремлевских лабиринтах без провожатых невозможно… Голутвин смотрел на мир страдальческими глазами язвенника. Впалые щеки покраснели от легкого мороза. При виде Пронина он демонстративно посмотрел на часы. Нет, опоздания не было. Не хотел бы Пронин оказаться в подчинении у такого ворчливого товарища, как молодой язвенник Голутвин. Желудочные болезни дурно сказываются на характере, а Пронина на Кузнецком ждал отменный грибной суп, а еще жареные пирожки с мясом, соленые огурчики, колхозная сметана. Масло из Вологды, черная икра и семга из Елисеевского, сайки и калачи из Филипповской… Как тут было Голутвину удержаться от искушения? Вот он и ненавидел всех гурманов Советского Союза. Пожалуй, что и своего патрона ненавидел.

— Товарищ Пронин, вас велено проводить, — и голос у Голутвина оказался скрипучий, птичий какой-то.

Они шли длинными коридорами, лестничными пролетами, подземными ходами. Отремонтированные участки сменялись неприбранными. Коридоры напоминали то дворец, то казарму. Вот, наконец, новый черный диван, рядом — столик с телефоном. И неприметная дверь в оштукатуренной стене. Голутвин сел на диван, набрал короткий телефонный номер и, не говоря ни слова, повесил трубку.

— Проходите.

Пронин подтолкнул дверь, она бесшумно открылась.

Человек в пенсне встал из-за стола и с улыбкой вышел навстречу Пронину. Некоторым особо впечатлительным натурам становилось не по себе от блеска этого пенсне. Берия демонизировали. Молва часто бывает несправедлива — но чтобы так… Лаврентий Палыч был бесконечно далек от всяческой мистики. Деловитый жизнелюб, талантливый южанин, сохранивший вкус к жизни и человеческие слабости — таким видел наркома Пронин. Если Берия и бывал жестоким, то это была жестокость крестьянина, который по хозяйственной необходимости топит щенков.

— Товарищ Пронин! Ви у нас герой дня. Примите благодарность наркомата.

— Благодарю вас, товарищ нарком, за высокую оценку моей работы, но я еще не выполнил задание. Судьба телеграфных кодов нам неизвестна.

— Этот Роджерс для нас дороже кодов. Все равно коды придется менять. Проспали мы эти коды. И тут нэ ваша вина, товарищ Пронин. Они ответят за свои нэпростительные ошибки. А вас мы представили к награде. И получите ви ее незамедлительно. Хотя некоторые товарищи, которые нам совсэм не товарищи, нэ хотят видеть товарища Пронина в списках награжденных… Ну, к этому вопросу мы еще вернемся. Сначала про Роджерса. Вы ведь его уже ловили? Еще во врэмя первой пятилетки. Я тогда работал в Закавказье. И нэ владею информацией из пэрвых рук… Почему же Роджерс воскрес? Почему пришлось вторично его ловить? Это вредительство Ягоды! Ягода возглавлял московский центр троцкистов.

Берия говорил эмоционально, но медлительно, помахивая рукой в такт словам. Сам рассудительно отвечал на собственные вопросы.

— Видимо, здэсь не обошлось без предательства в нашей среде. В среде большевиков, чекистов. В семье нэ без урода, как говорит товарищ Сталин. Как вы думаете, товарищ Пронин, мы уже очистили наши ряды от этих предателей?

— Если вы мне поручите, Лаврентий Павлович, я смогу ответить на этот вопрос после расследования. Мне нужна хотя бы неделя. А предположений у меня нет.

— Думаете, мы очистились от предателей после Ягоды и Ежова? Я тоже так думал. Видимо, я был недостаточно бдителен. А теперь получаю вот такие сигналы. — Берия достал из ящика и бросил на стол папку с бумагами.

— Это грязные бумажки. Посмотрите, почитайте.

Что делать? Пришлось Пронину читать эти бумаги. Все это были фотокопии доносов на Пронина и… Льва Овалова! Один из «сигналов» касался и Коврова.

— Ну, что скажешь, товарищ Пронин, есть еще в нашей среде предатели? Да не красней ты, нэ волнуйся. Я не тебя имею в виду, а того мерзавца, двурушника, который вот эту писанину накатал. И ведь не только у меня есть эти сигналы. Они и до товарища Сталина дошли. И снова нэ волнуйся, товарищ Пронин. Думаете, у товарища Сталина нэт материала на товарища Берия? Ошибаетесь. У него таких материалов — уйма. А все-таки я работаю. Мне доверяют. И вам мы доверяем. Мы мало кому так доверяем, как вам. Только, дорогой товарищ Пронин, если мне перестанут доверять — никто не сумеет защитить товарища Пронина. У нас профессия такая. Знаете, в античной мифологии имеется некий двуликий Янус? А разведчики бывают и десятиликими. Вот ваш Роджерс. Ви уверены, что он работает на английскую разведку?

— По логике его работы с Дитмаром — да. Он преследует интересы Британии.

Берия хмыкнул.

— Нэ делайте опрометчивых выводов, товарищ Пронин. Все нэ так просто. Сейчас ситуация в мире напоминает хитрый покер. Все блефуют, все. Слабеющие игроки подыгрывают более сильным. Чтобы свалить другого сильного. Вам пора отказываться от привычных схем, товарищ Пронин. Да нэ только вам, всем нам. Сейчас сложилась диалектически сложная ситуация в мире. Предвоенная ситуация. Ваш Роджерс работает против Советского Союза. Он может продаваться за американские доллары. Он может пристроиться к немецкой военной машине, если почувствует ее силу. И я не рекомендую вам считать его верным подданным английской королевы. Вы помните, Турцию называли больным человеком Европы? — Пронин кивнул. — Так вот сейчас Британия — больной человек Европы. Если Роджерс будет верным британцем — его позиции окажутся слабоваты… Рассудим логически. Хочет ли Роджерс — этот амбициозный разведчик мирового уровня — защищать слабоватые позиции?

Пронин и раньше не исключал немецких интересов Роджерса. Но слова наркома производили сильное впечатление. Берия прав, я слишком прямолинейно трактовал шашни Роджерса и Дитмара. Один — ноль в пользу наркома.