Беглянка - Ольга Пашнина

Шокированная, Сиси не делала попыток встать, а я обошла служанку и направилась к лестнице. Меня никто не пытался остановить, все уже разбрелись по комнатам. Поместье вообще уходило спать рано, едва стемнеет. Я не хотела думать о том, как пойду через такую ночь искать экипаж. Но это было лучше, чем оставаться рядом с Райаном. Слишком много я ему сказала и слишком много показала. Он использует это, а я не уверена, что выдержу еще раз.

В гостиной я остановилась. На низком столике лежал огромный букет кордеров. Необычной расцветки, красно-черной, цветы были крупные и благоухали – а попросту сказать, воняли – на все помещение. Но не цветы привлекли мое внимание, а конверт. До боли знакомый. Осмотревшись, я пересекла комнату.

Схватила конверт. Руки мелко дрожали, но мне удалось открыть записку, не порвав. Сердце дрогнуло, узнав знакомый почерк. В полумраке я долго всматривалась в ровные изящные строчки.

«Ваша пара никогда мне не нравилась. Мещанство – кривое отражение настоящей роскоши. Хочешь узнать главную тайну поместья Хефнеров? Некоторые двери должны быть открыты. Они открывают чужие секреты… Твоя взволнованная «К».

Помимо записки, в конверте был ключ, и я его сразу узнала. Райан и Мэнфорд забрали ключ от чердака, а «К» его мне вернула. Но я колебалась.

Смотрела то на выход, то на лестницу. Несколько шагов – и я буду свободна. Почему-то верилось, что в этот раз никто не остановит. Но возможность узнать, что прячут на чердаке Хефнеры, была так притягательна. Больше всего на свете я хотела разгадать эту загадку, перестать быть чьей-то куклой и выступить в игре с собственной ролью.

И «К» мне в этом помогала. Она помогла сбежать от Лавреско. И теперь хотела, чтобы я увидела, что на чердаке.

И, Богиня ее разрази, я желала этого не меньше!

Жребий брошен. Назад дороги нет. Стараясь ступать бесшумно и надеясь, что Райану не придет в голову искать меня, я направилась наверх.

* * *

Никто не встретился мне на пути, стихли последние звуки засыпающего дома. Дверь наших апартаментов была закрыта, Райан оставался внутри. Или ушел и мы разминулись, неважно. Я чувствовала волнение, сжимала ключ так сильно, что он впивался в кожу, грозя оставить красные следы.

Там ничего нет, убеждала я себя, чтобы успокоить сбившееся дыхание.

Но знала, что есть. «К» никогда не врала. Хефнеры скрывают что-то на чердаке, и оно тесно связано с поиском артефакта. Надо было выяснить что. Но интуиция нашептывала развернуться и сбежать.

Ключ входил с неохотой. Будто замком давно не пользовались, хоть Райан и открывал его при мне. С громким щелчком наконец замок поддался, но я потратила еще минуту, чтобы вытащить ключ. Не хотелось оставлять его снаружи. Горький опыт подсказывал, что найдется тот, кто не преминет воспользоваться. Та же Сиси – только дай волю меня где-нибудь запереть. Ее ревность уже давно вышла за пределы допустимых отношений с хозяином.

В нос ударил запах пыли, дерева и дождя. На чердаке было настежь открыто окно, в котором в лучах лунного света переливались мокрые листья какого-то дерева. Света не было, отчего все помещение казалось жутким, заставленным разным хламом. Я сделала несколько шагов внутрь. Пол пружинил, но казался достаточно крепким, чтобы выдержать меня.

Еще одна ложь Райана. Зачем?

Чего здесь только не было. Мебель – старинная, в хорошем состоянии. Посуда, дорогая, фарфоровая, тончайшая. Ткани, абажуры, канделябры. Все, что надоедало хозяевам поместья или ломалось, годами стаскивали сюда и забывали. Я видела стопки устаревших и никому не нужных учебников, карты, портреты. Выцветшие пейзажи, целая коллекция морских мотивов. Одна картина особенно меня привлекла – большое полотно, изображавшее огромный лайнер. Буквы на нем гласили «Дельта Инсомния». Лайнер отплывал, а на пристани его провожали люди.

Еще дальше стоял, чуть покосившись, большой секретер, заваленный бумагами. Почему-то мне вдруг захотелось их все просмотреть. Ничего особенного там не было, просто наброски начинающего художника. Поместье зимой, усыпанное снегом. Главная лестница, какое-то озерцо, кусочек городского пейзажа. И люди. Много портретов, набросков и зарисовок. Кому они принадлежали?

Чаще всего встречался портрет милой маленькой девочки, чем-то напоминавшей Стеллу. Я насчитала около десяти ее рисунков, и всегда она была в одном и том же платьице с кружевными оборками. Ни на одном из рисунков девочка не улыбалась.

Последний лист заставил меня вздрогнуть. Я словно окунулась в ледяное прошлое, внезапно, без предупреждения. Знакомые черты лица, мягкие светлые волосы, губы, тронутые улыбкой. С рисунка смотрела Ким, младшая сестра, ныне навечно запертая в лечебнице. Такой я ее запомнила – красивой, улыбчивой, доброй. Мне повезло в какой-то мере: безумия сестры я не видела, в больнице ее не навещала. Не могла себя заставить взглянуть на эту новую Ким. Рисунок на мгновение вернул ее в мою жизнь.

Я подскочила, не сдержав возгласа, когда по чердаку пронесся женский голос. Его я уже слышала раньше.

Голос заполнял собой все пространство чердака, и понять, откуда он исходит, было сложно.

– Кто здесь? – спросила я.

Ответом было продолжение:

Никогда не слышала полной версии этой песенки и не была уверена, что хочу услышать.

Голос становился то громче, то тише, рассеивался среди многочисленного хлама. Я продвигалась к выходу и наконец поняла, откуда льется песня.

Из одного из сундуков, огромных, в которых в старые времена хранили одежду. Голос был чуть с хрипотцой. Мне вдруг остро захотелось уйти отсюда. Но решимость выяснить, что так тщательно оберегают Хефнеры, не угасла.

Наконец я стояла перед сундуком, из которого доносилась песня. Сейчас она сменилась невнятной болтовней, такой же бессмысленной, как сам факт того, что в сундуке кто-то поет.

От волнения и страха тошнило, но я решительно взялась за крышку сундука и с трудом подняла ее. Свет из небольшого чердачного окошка упал в темное нутро сундука.

Я встретилась взглядом с серыми, пронзительными в своем безумии глазами.

В сундуке лежала девушка в длинной светлой сорочке, и, наверное, это было то, чего я никак не ждала увидеть на чердаке. Она была жива, смотрела на меня с некоторым любопытством. За тем исключением, что у нее были очень сухие волосы, а неестественная бледность кожи в темноте казалась жуткой, девушка была симпатичной. Светловолосой и стройной.

Сколько мы так смотрели друг на друга, не знаю, но я отступила, а девушка поднялась, вылезая из сундука. Она двигалась как-то странно, плавно и медленно.

– Ты кто? – севшим голосом спросила я.