Сестры Тишины. Кокетка - Вера Чиркова

— Это делается почти неосознанно, зайчик, — поняла его взгляд Эста, — точно так же, как человек снимает обувь, ложась спать. Но ты хотел сказать про недостатки… чего там, по-твоему, самое страшное?

— Злопамятность. Я теперь в этом совершенно уверен. Мне встречались люди, не способные простить даже шуточных слов или поступков… не говоря уже о тех, что человек совершил по ошибке или недоразумению… и это страшно.

— Зайчик… — Она внезапно шагнула к сидевшему на стуле мужу и крепко обняла, прижав его голову к груди и нежно гладя белокурые локоны парика, — я с тобой согласна, но давай не будем сегодня об этом говорить? Отложим на потом, когда будем жить в своем собственном поместье. Этот мрачный дом навевает на меня жуткую тоску… надеюсь, нам не придется здесь ночевать больше двух дней. Если ты все же решишь покупать то поместье, условься с хозяином о возможности сразу занять пару комнат? А я уговорю остаться кого-нибудь из слуг и прикажу закупить продукты…

— Эста… — насторожился Змей, услышав в ее голосе знакомые по глупышке интонации, и, почувствовал, как его прижали еще крепче, словно призывая не проговориться, — я и сам хотел это предложить. Думаю, сегодня мы ночуем тут первый и последний раз. С утра съездим к господину Лирэтмису, и если его имение покажется мне более привлекательным, вернемся за багажом.

— Но зачем нам ездить туда-сюда? — капризно осведомилась тихоня, и граф окончательно убедился, что говорит она вовсе не для него, — давай прямо с утра заберем сундуки и распрощаемся с бароном… а если не понравится имение господина Лирэтмиса, поедем прямо к графу Чардену.

— Ты у меня умница, — похвалил Змей, незаметно опуская ладонь на рукоять кинжала, — так и сделаем, — этот мрачный дом вызывает у меня отвращение. Никогда не понимал, зачем людям такие огромные и неуютные особняки. Тогда нам наверное, не стоит распаковывать сундуки?

— Я только достану одежду потеплее, — уверившись, что муж ее понял, согласно кивнула Лэни, и направилась к шкафу.

А через минуту повернулась и, прислушавшись, довольно подмигнула мужу, еле слышный шорох, свидетельствующий, что за неплотно прикрытой дверью кто-то стоит, удалился в сторону лестницы. И в том, что это был не барон, она могла бы поклясться, легкий след характерного запаха, последствие обеденной «шутки», еще сопутствовал хозяину особняка.

Время до ужина прошло в сборах, и когда служанка принесла поднос с едой, супруги были готовы к вылазке, хотя по их внешнему виду об этом могла бы догадаться только Тмирна. Поверх мужского костюма на графине была надета юбка и мягкая темная шаль, а Змей щеголял в вышитой домашней куртке.

Посылка и письмо от матушки пришли, едва Лэни достала из серебряной шкатулки пирамидку, чтобы отправить последний отчет. Защищающий от ядов амулет оказался связанным из волокон растений поясом, и это прямо указывало на его происхождение. Как и на то, что матушка выслала своей воспитаннице бесценный артефакт. Кроме него в посылке была пара пузырьков с зельями, про которые Лэни сказала, что пить их следует в самом крайнем случае.

Несмотря на то, что присутствия лазутчика тихоня больше не ощущала, говорить она старалась всякую чушь, старательно путая важные сообщения и жалобы на неуют этого места.

— Убирать не нужно, — мило улыбнулась Лэни служанке, забирая поднос, — я иногда ночью встаю, чтобы немного перекусить. А поднос принесу на кухню утром.

Женщина поджала губы, но спорить не стала, вовремя сообразив, что такое нарушение правил приличия выгоднее всего ей самой. Не придется лишний раз ходить ночью по пронизывающим холодом коридорам.

Торопливо перекусив, Эста налила травяного чая во фляжку, капнула туда какое-то зелье и подала ее мужу, знаком указав, чтобы повесил на пояс. Память о том, как тяжело им пришлось в плену у ведьмы, была еще настолько свежа, что Змей, скептически взвесив флягу на руке, уставился на жену красноречивым взглядом.

— Хватит, — категорично мотнула головой тихоня, тщательно отмеряя в ложечку зелье из другого флакончика, — пей.

Змей проглотил кисленькое зелье, проследил, как Эста пьет его сама и украдкой вздохнул. Вовсе не так он желал бы проводить вечера с молодой женой.

— Зайчик… — чуть виновато улыбнулась Эста, протягивая ему толстые черные носки, и Дагорд невольно подосадовал на себя, не стоит забывать, какая чуткая у него жена.

— Извини, — не её это вина, что не может оставить без помощи подругу, рядом с которой прожила не один год. И несмотря на то, что Кайе уже ничто не угрожает, продолжает выполнять за нее контракт. Хотя, похоже, этого не понимает даже барон.

— Ничего, — девушка торопливо натягивала носки поверх ботиночек, и граф последовал ее примеру, в который раз удивляясь предусмотрительности монахинь.

Когда они покинули свои комнаты, в коридоре стало еще темнее, но Эста неслышными шагами торопливо шла вперед, и Змей упорно держался почти вплотную к ней. Одной рукой он сжимал рукоять кинжала, лезвие которого Эста смазала каким-то зельем, вторую держал наготове, намереваясь немедленно отодвинуть себе за спину жену, если возникнет хоть малейшая опасность. Ну и что, что она ловко метает свои дротики и иглы? Пусть бросает из-за него.

Куда она идет, граф не знал, попытка выяснить это заранее успеха не имела. Ему просто прикрыли рот… невероятно приятным способом, и Змей смирился, сообразив, что Лэни предпочитает перестраховаться, чем поставить лазутчика в известность о своих намерениях.

Однако двигалась она очень уверенно, и когда свернула от лестницы в темный коридорчик, граф начал догадываться, что идут они в сторону кухни. И что зелье, которое они пили перед выходом, было знаменитым ночным или кошачьим глазом. Постепенно все предметы начали выступать из темноты, одновременно отчетливые и призрачные, словно начертанные светящейся серой краской.

За то время, пока супруги с предосторожностями подбирались к двери кухни, Змей сообразил, почему Лэни решила начать поиски потайного хода именно отсюда. Раз неизвестный лазутчик сумел засунуть свое зелье в пудинг и остаться незамеченным, значит, у него была возможность проследить, что именно готовит повар и когда он подает это на стол. Без этого трудно быть уверенным в точности «шутки» и в том, что пудинг не взорвется по пути в столовую или на кухне.

Увлекшись своими рассуждениями, Дагорд натолкнулся на внезапно замершую жену, и поторопился окинуть взором помещение в поисках неведомой опасности. Его рост позволял это сделать, не выступая из-за прижавшейся к нему Эсты. И хотя ничего подозрительного вблизи не обнаружилось, поспешил потянуть из ножен кинжал.

Теплая ладошка жены тут же легла на его руку, предупреждая, что это преждевременно, а затем потянула графа к узкой, хотя и основательной, как все в этом доме дверцы.

Возле нее Эста задержалась на целую минуту, копаясь в массивном замке, затем осторожно распахнула дверь и торжествующе усмехнулась, когда та бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях.