Эшли Белл - Дин Кунц

– А чем мы могли бы расплачиваться? – отрезав первую полоску, спросила девушка.

Калида в спешке крепко обматывала свой палец бинтом, стараясь остановить кровотечение.

– Временем, – ответила гадалка, – отведенным нам временем, днями, затем неделями, а после месяцами. Наши жизни будут таять все быстрее и быстрее, сгорая с противоположной стороны, а затем мы заплатим кое-чем посерьезнее жизней.

– Что может быть серьезнее, чем потеря нескольких лет жизни?

– Утрата способности любить и надеяться. Жить, но ничего не чувствовать, кроме горечи и отчаяния. – Калида вытянула свой большой палец так, чтобы Биби было удобнее обматывать его лейкопластырем. – Никакие ответы не стоят такой цены.

Розы в гостиной снова благоухали. Пламя перестало дико вздыматься над краешками прозрачного стекла подсвечников. Отражения свечей на столешнице и стенах больше не напоминали Биби роящихся насекомых.

Предчувствие надвигающейся опасности должно было бы схлынуть, но… не схлынуло.

Гадалка посредством еще трех полосок пластыря поспешно зафиксировала на своем пальце повязку, а Биби приходила в себя по мере того, как в прежде холодную комнату возвращалось тепло.

– Я не смогу.

Калида, недовольно взглянув на часы, спросила:

– Что не сможешь?

– Спасти ей жизнь, кем бы и где бы она ни была. Все это похоже на полное безумие.

– Конечно сможешь. Это под силу такой девочке, как ты. К тому же у тебя нет другого выбора.

– От меня будет больше вреда, чем пользы. Я собираюсь выйти замуж за героя, но сама не гожусь в героини. Я, конечно, не трусиха, но у меня нет опыта и необходимых навыков.

Высыпав костяшки с буквами «Словодела» во фланелевый мешочек, Калида сунула его и миску в чемоданчик из страусовой кожи.

– Ты хотела знать, почему тебя спасли от рака. Я тебе сказала. Если ты не готова делать то, что от тебя требуют, цена окажется страшной.

– От меня будет больше вреда, нежели пользы, – повторила Биби. – Это может закончиться тем, что и меня, и ту женщину по фамилии Белл убьют.

Калида встала и захлопнула чемоданчик.

– Ты ходила на свидание с вестником Смерти и осталась жива. Если он вновь к тебе придет, поцелуй его и попроси подождать. Поцелуй страстно, с языком, а теперь хватай свой пистолет и давай отсюда сматываться.

– Зачем? Нет, – зевнув, Биби потянулась. – Я ужасно устала и хочу спать.

Калида посмотрела на девушку так, словно та заявила, что собирается добровольно окунуться в котел с кипящим маслом.

– Если ты задержишься здесь еще на десять минут, ты труп… возможно, осталось минут пять…

– Но это моя квартира!

– Уже не твоя. После того, что мы здесь натворили, привлекли их внимание, эта квартира теперь их. Ни один замок их не остановит.

39. Крик любви и боевой клич

Учитывая, что Абдуллах аль-Газали и его сторонники могут быть вооружены до зубов и готовы умереть мученической смертью, было бы чистой воды самоубийством, выбив дверь, сражаться со всеми семерыми, переходя из комнаты в комнату. Их будет ровно семеро. Женщины не останутся в стороне. Если разведка точно определила личности этих двух мамаш, мамаш не в переносном, а в прямом смысле слова… Они с полной готовностью сделали из четырех своих маленьких детей смертников, увешанных взрывчаткой. Эта специальная операция представляла собой научно-фантастический эквивалент охоты на жуков. Надежда на успех в первую очередь зависела от максимально безжалостного использования максимального насилия.

Ручной гранатомет «Карл Густав М4» весит пятнадцать фунтов, на четыре фунта меньше, чем «М3». Общая длина – 37 дюймов. Боеприпасы также назвать легкими было нельзя. Рассмотрев все предполагаемые цели в городе-призраке, морские котики не обнаружили там ничего похожего на бункер. Мертвый городок состоял из наземных строений, многие из которых, судя по всему, прочностью не отличались, поэтому бойцы захватили с собой только четыре гранаты. Дополнительная тяжесть затруднила бы их переход, и, чтобы компенсировать ее, пришлось взять с собой меньше боеприпасов к полуавтоматическим винтовкам и вообще отказаться от снаряжения, не являющегося жизненно необходимым.

Гранатомету требовалась обслуга из двух человек. Один должен был стрелять, а другой заряжать. Наводить будет Пэкстон, а заряжать – Денни. Они решили стрелять не из дверного проема заброшенного дома, а из давным-давно выбитого окна, выходящего на улицу. Кое-кто называет «Карла Густава» «Карлом Джонсоном», сленговым названием мужского полового органа, другие предпочитают сленгизм «гусак», но, как ни называй этот гранатомет, он более эффективен, чем молот Тора[37]. Эффективная дальность стрельбы – более 1300 метров. Теперешняя резиденция Абдуллаха располагалась в двадцати с небольшим футах от гранатометчиков. После взрыва обломки разлетятся во все стороны. Стреляя с колена из-за подоконника, они смогут нагнуть головы и надеяться, что большинство обломков, ударившись о стену перед ними, не причинят им никакого вреда.

Они надели на уши двойные защитные наушники. Денни разложил на полу под окном четыре гранаты. Опустившись на колено, Пэкстон взгромоздил на плечо «Густав». Денни открыл сопло внутри, ручка которого откидывает казенную часть на шарнирах, и засунул первую гранату.

* * *

Крыша двухэтажного дома через улицу от задворок крысиной норы Абдуллаха была окружена высоким глинобитным парапетом, поверх которого располагались железные перила из арматуры. Идеальное место для засады снайпера. Перри и Гибб сидели у двух разных бойниц, смотрящих на задворки дома и улицу.

В утренней тиши пустые ведра скрипели, раскачиваясь на ручках, пока убийца возвращался от общественного нужника. Он вошел через калитку на задний дворик и, медленно ступая, пересек этот залитый потрескавшимся бетоном и усыпанный мусором четырехугольник. Из дома наблюдали за его приближением. Дверь приоткрылась, и он вошел.

Перри нажал на цифру 1 на своем спутниковом телефоне. Когда соединение было установлено, он произнес:

– Все благополучно собрались в доме.

* * *

Учитывая, насколько малым было расстояние до цели, Пэксу не понадобился ни оптический прицел с трехкратным увеличением, ни механический прицел. Грохот взрыва разорвал утреннюю тишину. Отброшенный взрывной волной битый кирпич грохотал по стене дома, за которым они укрылись. Воздух свистел в оконном проеме у них над головами. По крайней мере, так им казалось. Запахло цементной пылью и горящими газами, вырвавшимися из «Густава». Денни чихал, пока открывал сопло внутри и вставлял в ствол вторую гранату.

* * *