Кровь, или 72 часа - Дмитрий Григорьев

— Меня зовут Фира! — почти прокричала она. — Я лежу в ЛОР отделении! Ухи лечу! Польстилась, понимаешь, дура, на высокую зарплату в штамповочном цеху, теперь никаких денег не надо!

Их новая знакомая приехала сюда в прошлом году и устроилась на завод одноразовой посуды. Огромная текучка кадров ее не смутила, зато теперь ее не смущали ни шумные соседи, ни долгие разговоры мужа по телефону, которых она все равно не слышала.

Однажды, во время вечерних прогулок по больничному коридору, она разоткровенничалась.

— Вон у тебя какой муж хороший, а мой от меня уходит! Как выпишусь, пойду на кладбище ворожить! — прошептала она, если, конечно, крик в самое ухо можно назвать шепотом.

— На кладбище?! — заинтересовалась Ника.

— Ага, я достала слова отворота соперницы от мужа, но его надо читать на кладбище возле свежей могилы. Пойдешь со мной, а то одной боязно! Я уже и кладбище присмотрела!

— Можно попробовать! — кивнула Ника, думая о своем. — Но нужно дождаться полной луны!

Ждать пришлось недолго. Ее трехнедельный курс лечения подходил к концу. А на Фиру врачи махнули рукой и, выписав слуховой аппарат, выписали.

В первое же полнолуние они залезли к подруге в машину и отправились на дело, прихватив для храбрости Дениса.

— Сиди в машине и сигналь, если что! — скомандовала Фира.

Время текло мучительно долго. Сквозь лобовое стекло Денис напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть происходящее. На душе было неспокойно. Он видел, как две тени исчезли за невысокой кладбищенской стеной, и ожидание стало еще мучительнее.

Девушки тем временем пробирались по кладбищу в поисках свежей могилы. Кресты и надгробные камни вызвали у Ники эффект дежавю.

«Когда-то со мной это уже было! — не то удивилась, не то испугалась она. — Не тогда ли, когда мы ходили на лесное кладбище с ребятами? Нет! Много раньше!»

Нервная дрожь пробежала по спине. Чей-то взгляд сверлил ее между лопаток. Пересилив себя, она медленно обернулась.

Тот самый стражник, которого они когда-то с матушкой до смерти напугали у разрытой могилы, не отрываясь смотрел на нее. Страшный шрам на его щеке давно зажил и теперь бледно-розовой змеей вился по изуродованному лицу. В главные ворота замка въехала повозка с дровами и на время скрыла стражника. Когда повозка проехала, он продолжал неотрывно смотреть на новую помощницу кухарки.

Венди давно узнала его, но не подавала виду. Вот и сейчас она потупила взгляд, как полагается ничтожной служанке, и засеменила к отдельно стоящей кухне. Каждое утро, идя на рынок, она натыкалась на испытующий взгляд этого стражника.

«Вдруг он меня узнает!» — переживала Венди.

— Ничего не бойся! — успокоила ее Сидония. — Лишь перед самой смертью он сумеет вспомнить тебя, и ни днем раньше!

Встречи с матерью в толпе нищих всегда заканчивались расспросами о семействе герцога, в особенности о его младшем сыне.

— Эрнест привез невесту из Пруссии, куда его отсылали от дурной молвы! — разузнала Венди.

— Вспоминают ли в связи с ним мое имя?

— Я ни разу не слышала!

— Ничего! Скоро это изменится! — зло прошептала Сидония, передавая дочери травы.

Венди промолчала о том, что травяные сборы перестали помогать. Недуг брал свое. Это не прошло мимо глаз кухарки, и она отвела девушку к придворному лекарю.

— Как на кухне, среди кучи еды, можно заработать чахотку? — удивился эскулап герцога. — Ты что, Марта, голодом ее моришь, что ли? — подшутил он над кухаркой.

«Какая чахотка?! — удивилась про себя Венди. — Оно и к лучшему, что герцога лечит такой неуч!»

— Дерек! — кликнул лекарь племянника. — Вскипяти-ка молоко кормилицы с розовыми лепестками для помощницы кухарки!

Вошел тихий, задумчивый юноша.

— Почему я тебя раньше не видела? — спросила Венди, принимая кувшин с теплым душистым молоком.

— Я приехал к дяде совсем недавно! — Ученик лекаря был очарован стройной златокудрой девушкой.

Худоба совсем не портила ее, а огромные зеленые глаза излучали неведомую силу и придавали загадочность ее прекрасному лицу.

— Приходи завтра! — потупился он. — Я натоплю тебе барсучьего сала. Оно намного полезнее молока с розами!

Теперь Дерек радовался каждому ее приходу и весело болтал с ней, готовя разные снадобья от ее хвори.

— Я скажу тебе по секрету! — шептал он, щекоча ей ухо. — Я нашел книги старого лекаря и втихаря от дяди делаю для тебя старинные варева от чахотки!

— А он давно умер? — хихикала она от щекотки.

— Почему умер?

— Ну, раз книги остались?

— Вовсе не умер! Он сбежал!

— Как сбежал?!

— Это темная история! — пугающим голосом проговорил Дерек, изображая ужас на лице.

— Тогда не надо, — наигранно испугалась девушка, — а то мне будут сниться кошмары!

Юноша замялся, не зная, продолжать или нет. Повисшая тишина разорвалась веселым смехом Венди.

— Отомри! — толкнула она его игриво. — Страсть как люблю темные истории!

И Дерек поведал ей о том, как старый лекарь пригласил своего приятеля. Тот когда-то обучался у французов мастерству вырезания мочевых камней и теперь путешествовал, предлагая свои услуги всем страждущим. Один из старших сыновей правителя давно маялся болями в мочевом пузыре, и лекарь присоветовал своего дружка.

— Но, говорят, француз был со странностями! — продолжал Дерек. — Как только он появился в замке, герцог зачем-то отправил двух самых верных стражников на кладбище.

— А когда это было? — заинтересовалась его слушательница.

— Незадолго до приглашения сюда дяди. Года три назад. А что?

— Да так просто. Ну, и что там дальше? — быстро протараторила Венди, пряча свое волнение.

— Той ночью герцог так и не дождался возвращения своих слуг. А под утро крестьяне привели одного из стражников к воротам замка. Он был так напуган, что не мог толком рассказать, что с ним случилось. Половина его лица была покрыта кровавой коростой, сквозь которую зияла рваная рана во всю щеку. Да ты наверняка видела этого стражника на главных воротах замка!

Венди кивнула и подумала: «Когда-нибудь я тебе поведаю о том, что с ним произошло!»

— Этот бедолага до сих пор не может вспомнить, кто его ранил, — продолжил Дерек. — А конец у этой истории грустный. Видно, таинственные злоключения стражников разволновали француза. Во время вырезания камня у него дрогнула рука, и сын герцога умер. Зная о нраве хозяина замка, оба эскулапа бежали под покровом ночи, и с тех пор о них никто не слышал.