Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

— Джинни не знает, что приехали именно вы, — призналась она. — Я сказала, что прибыл французский офицер, который должен проводить нас. Вы давно ее знаете, месье Реми?

Мишель что-то пробормотал, не в силах совладать с внезапно заколотившимся сердцем — на ступеньках появилась Джинни. Как он мог думать, что она изменилась? Разве что стала еще прекраснее… Она надела зеленое бархатное платье, сшитое явно самим Уортом[4], по последней моде, созданной императрицей Евгенией, — с глубоким вырезом, облегающее бедра и собранное сзади складками. На плечо спадал единственный локон; в ушах сверкали изумруды, но блеск ее глаз затмевал сияние камней.

Мишелю показалось, что все мужчины в комнате потрясены ее красотой. Никто из дам при дворе императора Максимилиана не мог с ней сравниться! Их глаза встретились: девушка ошеломлен но застыла, но тут же с криком радости бросилась вперед. Мишель с усилием вспомнил о правилах приличия и о любопытствующих людях вокруг и решил только поцеловать ей руку. Но Джинни самозабвенно бросилась ему на шею, плача от радости:

— Мишель?! Это вы? Не верю глазам, после, стольких месяцев!

Он, почти не задумываясь, наклонил голову, и их губы встретились. Мишель собрал все силы, чтобы отстраниться.

Джинни весело щебетала по-французски, и Реми не верил ушам. Она назвала его любимым, драгоценным, ангелом, поклялась, что он разбил ей сердце, когда уехал из Парижа.

Мишель был потрясен.

Они пили шампанское за обедом, не замечая, что едят.

Джинни выпила больше обычного, пока не почувствовала, как кружится голова; собственный смех доносился словно издалека, громко, неестественно… Но Мишель Реми не замечал ничего, кроме того, что Жинетт рада его видеть. Она, казалось, светилась здоровьем и весельем, только немного похудела, но и это ей шло. Мишель весь вечер не мог оторвать от нее глаз, и не только он.

Карл Хоскинс, сидевший рядом, злобно уставился на вновь прибывшего и, хотя Соня шепотом объяснила, что Джинни знает француза едва ли не с детства, так и кипел от гнева и раздражения. Что это нашло на Джинни?!

Ведет себя как… как женщина легкого поведения! И в довершение ко всему игнорирует Карла на глазах у всех, кто вел караван, знающих, что он был ее поклонником. Хуже всего, что Стив Морган тоже имел наглость явиться со своим дружком Дэвисом и двумя ярко накрашенными девицами, очевидно, шлюхами!

Подумать только, Джинни через несколько дней отправится в Мексику, и именно капитан Реми должен ее сопровождать. И чем веселее становилась Джинни под влиянием шампанского, тем больше ухудшалось настроение Карла. Только сверхъестественным усилием воли вынудил он себя сидеть спокойно и сразу же после ужина откланялся, заявив, что завтра нужно вставать пораньше. Джинни почти не заметила его ухода, но зато остро сознавала присутствие Стива Моргана. Воспоминание о его уничтожающих словах жгло Джинни каждый раз, когда она думала об этом. Она была рада, что сделала это, каждый раз злорадствовала, когда видела перед собой полыхающие яростью глаза. Но тут потрясенная Джинни заставила себя приподнять голову — неужели у Моргана хватило бесстыдства подойти к их столику? Фальшиво-притворно извиняясь перед Соней, он сделал вид, что не заметил Джинни.

— Не хотел беспокоить вас, миссис Брендон, но насколько я понимаю, вы передумали ехать в Калифорнию. Хотел предупредить, что дальше караван поведет Пако Дэвис: я увольняюсь.

— Но, мистер Морган, я не понимаю! Мой муж…

— Ваш муж нанял меня охранять вас и мисс Брендон.

Теперь вам не нужны два проводника, чтобы доставить стадо и остальных людей в Калифорнию. Естественно, я не прошу, чтобы мне выплатили все деньги полностью.

— Естественно, — услышала Джинни свой пронзительный голос. — Вряд ли можно ожидать от мистера Моргана, что он, как джентльмен, выполнит все условия неписаного контракта!

Если она ожидала, что после ее уничтожающих слов Стив умрет от смущения, то ошиблась. Он словно только сейчас заметил ее, впервые за вечер, но всего лишь насмешливо поднял брови, вежливо ожидая продолжения.

— Джинни, — с ужасом прошептала Соня, умоляюще глядя на Стива. — Мистер Морган, моя падчерица неважно себя чувствует, слишком долгое путешествие утомило ее, и поскольку наш старый друг месье Реми решил, что будет сопровождать нас в Сан-Франциско в дилижансе… он навещал родственников в Дехенисе…

— Уверена, что мистера Моргана не интересуют ни наши планы, ни наши чувства, дорогая Соня. Но поскольку вы здесь, мистер Морган, позвольте представить нашего друга Мишеля Реми, графа д'Арлинже. Мистер Стив Морган — наш бывший проводник.

Соня едва не заломила руки в отчаянии.

Мишель Реми, почувствовав напряженность обстановки, поднялся, протянул руку:

— Счастлив познакомиться, сэр… хотя не употребляю титул в этой стране. Слишком недемократично, не так ли?

Стив Морган пожал плечами:

— Почему нет? Мы простой народ, любим титулы, поскольку своих не имеем! — И, взглянув на Соню, поклонился:

— Еще раз прошу извинения, мадам. Но по правде говоря, так даже лучше — мы с Хоскинсом не очень-то ладим. Прощайте, миссис Брендон, мисс Брендон. До встречи, месье Реми.

Слова рвались с губ Джинни, но она не осмеливалась заговорить, сознавая, что Мишель вопросительно смотрит на нее, а Соня покраснела от смущения. Только Стив Морган, сохраняя полнейшее спокойствие, откланялся и отошел.

Джинни обуяло лихорадочное веселье. Смеясь, она прошептала Мишелю, что извиняется за грубость и высокомерие, она слишком не любит мистера Моргана — совершеннейшего дикаря и невыносимого нахала! Его необходимо поставить на место!

— Благодарение Богу, я больше никогда его не увижу, — добавила она. — Если Соня перестанет хмуриться, поймет, что я права. Ну же. Соня, по чести говоря, ведь ты его тоже не любишь!

— Это не извиняет плохих манер, Джинни, твердо заявила Соня, но позволила уговорить себя выпить бокал шампанского, и остаток вечера прошел очень приятно.

Капитан Реми проводил дам в их номер и отправился в свой, в конце коридора. Перед тем как уснуть, граф поздравил себя с невероятной удачей — как хорошо, что он оказался в кабинете маршала, когда обсуждалось, кому сопровождать жену и дочь сенатора Брендона. Он, естественно, сразу же вызвался, и тут Базен, узнав о его знакомстве с Жинетт, объяснил, что речь идет еще о золоте. Конечно, это важно, но Мишель только и думал о том, сколько времени сможет проводить с Джинни. На этот раз он убедит ее выйти за него замуж, приехать в Мехико в качестве его жены. И поскольку Мишель был мужчиной с истинно мужскими желаниями, он думал еще и о других вещах — о теплом, упругом теле, прижимающемся к нему, о посвящении Джинни в таинства любви… Конечно, он, как джентльмен, хотел жениться, но кто знает, что может произойти во время долгого пребывания вдвоем, ведь впереди ждут мексиканские ночи, напоенные ароматом цветов, огромная луна, серенады уличных музыкантов… Может, сначала у них будет медовый месяц. Теперь, когда они вновь встретились, Мишелю не терпелось овладеть ею по-настоящему.