Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

пройти ещё раз по таланту Наполеона, но под каким-нибудь другим углом зрения? Или посетить следующую дверь — с гениальностью? Или двинуть к Пушкину. Почему-то последнее ему показалось более целесообразным.

Он посчитал, что следует не распыляться в изучении разностей, а сначала сконцентрироваться на какой-то одной стороне жизни всех трёх претендентов. Начали с таланта, значит, и надо продолжать изучать этот феномен, сравнивая его появление у остальных. И только потом переходить к следующему этапу.

Решение принял, но согласятся ли с ним девочки? И, подумав на эту тему, решил: а плевать, с чего это он их должен спрашивать. По крайней мере сейчас идёт процесс ознакомления с материалом. И кому какое дело, кто и как с ним будет ознакамливаться. Кто сказал, что это надо делать обязательно совместно? Но с другой стороны, если он пойдёт в жёлтую дверь один, обид будет…

— Кон, — наконец решил для себя Дима, — преображайся в молодого Пушкина и присаживайся на своё место.

Тут же напротив объявился смуглый пацан с кудрявой шевелюрой. Александру Сергеевичу на вид было лет тринадцать-четырнадцать. Мелкий. Едва возвышался над хрустальной столешницей. Щуплый, но не худой. Просто мышечная масса отсутствовала. Плечики узкие, покатые. Было видно, что Саша с физкультурой явно не дружил.

Прозрачный стол давал возможность Диме разглядеть мальчика в полном объёме. Тёмно-синий мундир. Он не знал, как правильно обозвать эту курточку в обтяжку, с рядом пуговиц, застёгнутую на все и под самое горло. Притом они располагались так часто, что чуть ли не сливались в единую блестящую полосу. Но предположил, что это всё же мундир.

Воротник-стойка и лацканы рукавов были бордовыми. Вместо штанов — белые колготки. Почти лосины, только что не блестящие. Чёрные начищенные сапоги до колен с узорно обгрызенными голенищами. Какой-то чудак выстриг их большими треугольными зубцами по кругу. То ли мода такая была, то ли просто кто-то изгалялся над лицеистами. А то, что перед ним Пушкин лицейского периода, он даже не сомневался.

— Милостивый государь Саша Пушкин, — начал Дима, допив кофе и поставив пустую чашку на стол, которая по одному его жесту исчезла, — а не могли бы Вы вкратце поведать мне историю вашей жизни?

Он хотел было уточнить, что его конкретно интересует в этой связи, но не успел, так как пацан прервал, с радостным видом залезая на кресло с ногами.

— Конечно, с превеликим удовольствием. Родился, крестился, женился, скончался. Всё.

— Да, — задумчиво протянул Дима. — Раз родился, обязан креститься. Раз женился, стопудово скончаешься. Всё по классике. Только, Кон, с чего бы стал исполнять команды до того, как я их полностью сформирую?

— А я тут при чём? — обиделся липовый подросток. — Выдвигай претензии к себе. Значит, ты неправильно эти команды формируешь.

— Хорошо, — задумчиво протянул Дима, — постараюсь учесть это замечание.

Что-то подспудно указывало на то, что искусственный Разум в отрыве от учебной локации будет всячески сопротивляться выдаче информации нужного толка. Да и в самой локации больше того, что сам пожелает сказать, из него выудить будет затруднительно.

Он наверняка тоже ограничен в этом какой-то изначально заложенной установкой, как в случае с талантом Наполеона. Сопутствующая клипу информация — пожалуйста. Непосредственная по существу вопроса — замучитесь выковыривать. Притом, что касается главного героя, он вертится, как уж на сковородке, лишь бы не сболтнуть чего лишнего.

Дима не стал форсировать события. Раз решил, что на данном этапе вся их группа находится в режиме предварительного ознакомления с учебным материалом, то пусть всё течёт отходами по течению. Даже интересно, что конкретно всплывёт или проплывёт мимо.

Памятуя вчерашний день, он прекрасно понимал, что даже исходной информации, которую им выдают в виде клипов и комментариев, на данный момент им хватит за глаза. Мозги и так вчера чуть не закипели от избытка новизны услышанного и увиденного.

С одной стороны, надо бы устроить выходной и всё это переварить, обдумать в спокойной обстановке. Особенно его заинтересовала технология свободы. Кон вчера подсказал очень интересный инструмент фильтрации ненужной информации.

С другой — время неограниченно. Бежать, подгоняя паровоз пинками, действительно не имеет смысла. А воспринимать информацию в состоянии свободы сразу не получится. Этому следует учиться. На это требуется время. Но его можно провести не в тупом тренинге, а с пользой для дела. Например, продолжая ознакамливаться с представленным учебным материалом. На этом и порешил.

— Девочки, — громко позвал он, поднимаясь с кресла и направляясь к жёлтой двери учебной локации, — мы с Сашей Пушкиным пошли к нему в гости. Вы с нами?

Примерно после пятисекундной паузы первой откликнулась Танечка, чуть не плача:

— Но как же так? А как же совместное планирование?

— Ну и планируй, кто тебе не даёт, — отмахнулся от неё Дима, даже не удосужившись обернуться, — это ещё не работа с мозговым штурмом, а лишь ознакомление с материалом. Какая разница, кто и как будет с ним ознакамливаться? Индивидуально, я думаю, будет даже правильнее. У каждого сложится своё видение.

— Я с тобой, — взвизгнула Вера, уже ускоренным шагом приближаясь к жёлтой двери наперерез.

— Меня подождите, — как-то быстро сдалась Танечка, боясь, что её оставят.

Наконец тройка учеников во главе с лицеистом Сашей Пушкиным собралась в кучу. Господство, даже не делая никаких внешних манипуляций, растворил сразу две двери: внешнюю и внутреннюю, ведущую к таланту великого русского поэта.

Глава 11. Локация 3. Не всё золото, что блестит. Не всё книги, где видишь фиги

Старая, деревянная, ещё допожарная Москва. Узкие улочки. Мелкие дворики. Летний день. Судя по солнцу над головой — полдень. Народу на улицах немного, но имеется. Причём разношёрстный.

Одетые попроще — деловые. Это сразу было видно по их целенаправленности и скорости передвижения. Несутся сломя голову, словно кем-то на что-то посланные и боящиеся на это «что-то» не успеть. Они напомнили Диме подавляющую массу жителей современной Москвы, заставив улыбнуться. Ничего не меняется.

Прилично одетые — степенно гуляют. Ни то перед обедом разминаются, ни то утрамбовывают отобеданное. Невдалеке, направляясь в сторону троицы путешественников, никуда не спеша, шествовали две дамы почтенного возраста. В платьях с юбками царь-колокол, в лёгких шляпках и с веерами в руках. Жарко. Душно. Ни ветерка.

За спинами гуляющих тётушек — две молоденькие девки-прислуги. Одеты в простенькие сарафаны, но выглядят чистыми и опрятными. Неспешный шаг вынуждал молодок корчить из себя барынь, подражая хозяйкам. Хотя, по правде сказать, у них это не очень получалось. Видно было, что излишнюю энергию девать некуда. Она так и пёрла из всех щелей. Все четверо попарно вели